9
И тысячу как бы несчетных лет
Земля тебе кричала: «Где ты, Солнце?»
И наконец упал твой слабый свет
На лик Альфреда, мудрого Саксонца:
И множество воинственных бойниц
В святой Италии восстали,
И гневным взором заблистали,
На деспотов, ханжей — взметнули силу стали;
И точно стая хищных птиц,
Они разбились вкруг оплотов гордых,
А между тем при ласковом огне,
В сердцах людей, в глубокой глубине,
Возникла песнь в ликующих аккордах;
И вечное Искусство, в дивном сне,
Виденья вознесло на творческой волне.
10
Ты, быстрая! Быстрей Луны в лазури!
Ты, страх волков, что оскверняют мир!
Ты гонишь Тьму, как Солнце — сумрак бури,
Ты будишь ум, как звон стозвучных лир.
Восточный день! Сиянье звездных лилий!
Прозревший Лютер ухватил
Рассвет живых твоих светил,
Копьем свинцовым он народы пробудил,
В оцепенелой их могиле:
Тебя поют Английские певцы,
Чья не иссякнет музыка живая,
Хотя она течет не уставая,
Неся свой рокот в мир, во все концы;
И близ Мильтона ты прошла немая,
А он смотрел, как дух, ночь слепоты пронзая.
11
Толпа часов и торопливых лет,
Как бы на высоте горы огромной,
Вперяла взор в медлительный рассвет,
Росла громадой тесною и темной,
Крича: «Свобода!» В сумраке глухом
Негодованье закричало,
На крик тот Жалость отвечала,
И побледнела Смерть, и притупила жало.
И как в сияньи золотом
Восходит солнце, так, огнем одета,
Явилась ты, во всей красе своей,
Гоня врагов, как дымный ряд теней,
Из края в край; и мнилось, блеск рассвета
Встал в полночь между западных зыбей:
Все вздрогнули, дивясь огню твоих очей.
12
О, рай земной! Скажи, какая чара,
Как саваном, тебя закрыла вновь?
Твой свет зарделся заревом пожара,
В него столетья гнета влили кровь;
Но нежность звезд твоих была сильнее.
Для вакханалии своей,
Сошлась, в свирепости страстей,
Вкруг Франции, толпа тиранов и ханжей.
Но, гордой силой пламенея,
Один из них сильней, чем все они,
Насильник над владеньями твоими,
Скрутил их всех, и небо скрылось в дыме,
Слились войска с войсками, как огни.
Средь мертвых он теперь, задавлен ими,
Но он страшит владык тенями роковыми.
13
Спит Англия: ее зовут давно;
Испания взывает ныне к сонной;
Так Этну, рушив льдяное звено,
Везувий пробуждает раскаленный:
И сонмы Эолийских островов,
От Питекузы до Пелора,
Кричат стогласностию хора:
Светильники небес, погасните для взора!
Как призрак — нить ее оков,
Они сейчас исчезнут паутиной;
Испания была в стальных цепях,
Лишь доблесть — их преобразила в прах.
Два блеска, близнецы судьбы единой!
Запечатлейте в западных сердцах
Все, что вы сделали, что мыслили в веках.
14
Арминия нетленная гробница,
Отдай нам призрак, замкнутый в тебе,
Чтоб наша им украсилась бойница,
Как знаменем в бестрепетной борьбе:
Вино ума, с игрою переливной,
Германия угнетена,
Но им еще оживлена.
Что ж мы колеблемся? Уж вольная она!
Ты, Рай утраченный, но дивный,
Цветущая пустыня! Царство снов!
Святилище, где ласковы и строги
Минувшего не умирают боги!
Ты, остров средь смятения веков,
Италия! Смети зверей с дороги,
Что смели превратить твои дворцы в берлоги.
15
О, если б все свободные — в пыли
Втоптали имя Деспота победно!
Чтоб ветерки легчайшие могли
Как след змеи стереть его бесследно!
И чтоб над ним сомкнулся плотный прах!
Гласит оракул вам: внемлите,
Победный меч свой поднимите,
И, узел гордиев, то слово разрубите.
Оно лишь тень, оно лишь страх,
Но перед ним, как слитная громада, —
Бичи и топоры, — и жизнь людей
Заражена им в сущности своей,
Тот звук исполнен смрадным духом яда;
Не откажись, и по свершеньи дней
Упорного червя сотри пятой своей.
16
О, если бы победно возблистали
Все мудрые, тесня исчадий лжи.
И к демонам, в глубокий ад прогнали
Позорное название Ханжи,
Что давит помышления людские;
Чтобы склонился ум людей
Лишь пред судом души своей,
Или перед лучом неведомых огней!
О, если б все слова, — какие
Лишь затемняют помыслы, чей свет
Им жизнь дает, — расстались с этой мглою,
С прикрасой масок, с чуждой мишурою.
В чем их огня и их улыбки нет, —
Предстали, вспыхнув яркой наготою,
Перед своим Творцом, покорною толпою!