17
Кем человек премудро научен
Все побеждать меж смертью и рожденьем,
Владыкой Жизни тем соделан он.
И тщетно все! Над собственным хотеньем
Тирана добровольно он вознес.
Что в том, что целым миллионам
Земля, по творческим законам,
Ниспосылает жизнь, родит цветы по склонам?
Что в том, что в свете жгучих грез
Искусство, возносясь пред трон Природы,
Кричит великой матери своей:
«Отдай мне высь и бездну!» Что нам в ней?
Что в них? Растут бесчисленные годы, —
Растет и жажда, боль, тоска людей,
Богатство гнет нужду и топчет для затей.
18
Приди же Ты, но из глухой пещеры
Глубокой человеческой души,
Денницей в наши сумрачные сферы,
Веди с собою Мудрость. О, спеши!
Я слышу взмах воздушной колесницы,
Она спешит среди огней?
И вы спешите вместе с ней,
Властители ума, судить неправду дней?
Любовь слепая, свет зарницы,
И Правосудье, и Мечта о днях,
Что будут, и Завет того, что было?
Свобода! Если б ты их всех забыла,
Жила б Свободой лишь в своих лучах!
Когда б в слезах твоя взрастала сила,
Слезами кровными тебя бы мысль купила!
19
Напев сдержал размерный голос свой,
И дух его отдвинулся к глубинам;
Так дикий лебедь, в туче грозовой,
Взлетя к заре размахом лебединым,
Пронзен стрелою, падает стремглав
Из светлой выси отдаленья,
И гулок шум его паденья;
И как завесы туч, дав ливням их рожденье.
Как светоч, утро увидав,
Как однодневка, с вечером кончаясь,
Напев мой, изменяя, смолк во мне.
Мой гимн бессильно замер в тишине,
И, откликами эхо замыкаясь,
Исчез великий голос в глубине,
Пловец был здесь, меж волн, теперь он там, на дне.
* * *
Я ласк твоих страшусь, как горьких мук
Но ты меня не бойся, нежный друг, —
Так глубока души моей печаль,
Что огорчить тебя мне было б жаль.
Мне страшен каждый вздох твой, каждый звук
Но ты меня не бойся, нежный друг.
О, верь мне, я тебя не погублю,
Тебя я, как мечту, как сон, люблю.
АРЕТУЗА
1
Аретуза проснулась,
На снегах улыбнулась,
Между Акрокераунских гор,
С облаков и утесов,
Точно стадо с откосов,
Устремила потоки в простор.
По скалам они льются,
Ее кудри мятутся,
Точно радуга, вьются за ней;
И зеленые краски
Возникают, как в сказке.
Все на запад идя, меж огней:
И скользит она, с пеньем,
По стремнине, теченьем,
Точно лепет воздушного сна,
И Земля ее любит,
Ее Небо голубит,
К светлым безднам нисходит она.
2
Тут Алфей, бурно смелый
В ледниках поседелый,
Взяв трезубец, им скалы рассек:
И утесы раскрылись,
В Эриманте родились,
Вместе с дрожью, течения рек.
Южный ветер, столь бурный,
Что скрывал он за урной
Молчаливо дремавших снегов,
Гром, и туч караваны,
Огневые вулканы
Разомкнули засов родников:
Кудри Бога Речного
Потухали, и снова
Зрелись вдоль водопадных стремнин,
Он за Нимфой блестящей
Мчался влагой кипящей,
До окраин Дорийских глубин.
3
«Скрой меня! Умоляю!
Как спастись мне, не знаю!
Он волос уж коснулся моих!»
Океан взволновался,
И в глубинах разъялся,
Дал приют ей в волнах голубых.
Дочь Земли, белизною
Промелькнув под волною,
Вмиг достигла, как луч, глубины,
Ее воды — за нею,
Легкой влагой своею
Не меняя соленой волны:
Точно темное чудо,
На полях изумруда,
Устремился за нею Алфей, —
Как орел, весь могильный,
За голубкой бессильной,
Между облачных бурных зыбей.
4
Миновавши чертоги,
Где Подводные Боги
На жемчужных престолах сидят; —
Где в лесах из кораллов,
Между влажных кристаллов,
Самоцветные камни блестят; —
Меж сияний неясных,
Что в потоках бесстрастных
Ткань плетут из лучей цветовых; —
Миновавши пещеры,
Там где волны, без меры,
Дышат зеленью мраков лесных; —
Рыбу-меч миновавши,
И акул обогнавши,
Под густой океанской волной,
Беглецы проносились,
И в утесах явились,
В край домчавшись Дорийский, родной.
5
И стекают со звоном,
Вдоль по Эннским уклонам,
Там где греется утро в лучах, —
Как два друга, что руки,
После долгой разлуки,
Протянули в горячих слезах.
Утром, с горных постелей,
Из своих колыбелей,
К скатам двойственный мчится поток,
В полдень, быстрой волною,
Реет чащей лесною,
И в лугах, где цветет Златоок;
Ночью, в ясности цельной,
В бездне спит колыбельной,
Под холмом Ортигийским, их свет:
Так два духа в лазури
Спят без страсти, без бури,
Есть любовь в них, но жизни в них нет.