Раз вечером, измученный долгим ожиданием, он погрузился в сон, почти впервые с момента его заточения, когда вдруг его разбудил громкий грохот, который, казалось, раскатился над пещерой. Он чутко прислушался — даже с надеждой, хотя надежда почти умерла в его душе. Он снова прислушался — грохот повторился — это был страшный раскат грома, сотрясавший стихии наверху.
Убежденный в безумии своих надежд, он вознес молитву Творцу — Тому, кто слышит мольбы даже из бездны. Его мысли вознеслись над земными радостями — бездна его страданий была ни с чем не сравнима.
Пока его мысли были заняты этим, еще один страшный раскат грома сотряс пещеру. Мерцающее пламя пронзило ее от потолка до пола, и почти в то же мгновение свод обрушился.
Огромный осколок скалы лежал поперек пещеры. Одним концом он вошел в массивную стену, другим почти выворотил тяжелую железную дверь.
Верецци был прикован к той части скалы, которая осталась неповрежденной. Ярость бури утихла, но пошел град, и каждая градина ранила его обнаженные руки и ноги. Каждая вспышка молнии, хотя и далекая, слепила его глаза, отвыкшие от света.
Буря наконец утихла, оглушительный гром затих вдали смутным ворчанием, и вспышек молний уже было не различить. Настал день. В пещеру никто еще не заходил, и Верецци решил, что его либо обрекли на голодную смерть, либо произошло какое-то несчастье, из-за которого его тюремщики сами погибли. Он самым серьезным образом приготовился к смерти, в быстром приближении которой он был в душе уверен.
Его кувшин с водой разбили упавшие осколки скалы, и от его скудного пайка осталась лишь маленькая корка хлеба.
Лихорадка пылала в его жилах, и в бреду безнадежной болезни он отшвырнул прочь корку — единственное, что могло отсрочить быстрое приближение смерти.
О! Какое разрушение причинили объединенные старания болезни и страданий мужественному и красивому облику Верецци! Его кости почти проступали сквозь кожу, глаза глубоко запали, его волосы, сбившиеся в колтуны от сырости, падали жгутами на впалые щеки. Миновал день, как и утро, и каждое мгновение перед его глазами стояла смерть — долгая смерть от голода — он чувствовал ее приближение. Настала ночь, но она не принесла перемен. Его пробудил шум у железной двери — обычно в это время Уго приносил еду. Шум затих, а потом совсем умолк, и с ним угасла всякая надежда в сердце Верецци. Холодная дрожь прошла по его членам — его глаза с трудом представляли его воображению разрушенную пещеру — и он опустился, насколько позволяла цепь, охватывавшая его пояс, на плиты пола. Его охватил приступ лихорадки, но молодость и крепкое здоровье победили.
ГЛАВА II
Тем временем Уго, которому был дан приказ не позволять Верецци умереть, в назначенный час пришел принести ему еды, но увидев, что из-за ночной грозы скала от удара молнии рухнула, решил, что Верецци погиб среди развалин, и пришел с этой вестью к Застроцци. Застроцци, который по непонятным причинам не желал смерти Верецци, отправил Уго и Бернардо на его поиски.
После долгих поисков они нашли свою несчастную жертву. Он был по-прежнему прикован к скале, но был страшно истощен, будучи лишен пищи и измучен лихорадкой.
Они освободили его и, положив в карету, после нескольких часов быстрой езды доставили бесчувственного Верецци в сельский дом, в котором жила лишь одна старуха. Дом стоял на огромной пустоши, одинокой, пустынной и удаленной от всякого человеческого жилья.
Застроцци нетерпеливо ожидал их приезда: он жадно бросился им навстречу и с демонической усмешкой глянул на измученные черты своей жертвы, которая бесчувственно висела на плечах Уго.
— Нельзя, чтобы он умер! — воскликнул он. — Мне нужна его жизнь. Вели Бьянке приготовить постель.
Уго повиновался, Бернардо пошел за ним, неся истощенного Верецци. Послали за лекарем, который заявил, что кризис лихорадки миновал и должный уход может восстановить его здоровье, но, поскольку разум его помутился, ему необходим полный покой.
Застроцци, которому была нужна жизнь, а не счастье Верецци, увидел, что его слишком жгучее желание мести чересчур далеко завело его. Он понял, что нужен какой-то обман, и дал соответствующие указания старухе, чтобы, когда Верецци выздоровеет, ему был предоставлен полный покой, поскольку лекарь заверил его, что сельский воздух необходим для исцеления от воспаления мозга.