Пока она так стояла в бреду отчаяния, ночь ушла, и служанка Матильды, удивленная тем, что хозяева засиделись за ужином, пришла сказать ей, что час уже поздний. Но, открыв дверь и увидев окровавленные одежды Матильды, она в страхе попятилась, не зная, какой ужас творится в той комнате, и подняла всех слуг, думая, что Матильду ударили кинжалом.
Всей толпой они ввалились в двери, но в ужасе подались назад, увидев на полу безжизненные тела Верецци и Джулии.
В отчаянии собравшись с мужеством, Матильда громко приказала им вернуться, но страх был сильнее ее приказа, и, обезумев от ужаса, все они выбежали из комнаты, кроме Фердинанда, который подошел к Матильде и попросил объяснить, что тут произошло.
Матильда в нескольких торопливых словах поведала ему все.
Фердинанд снова покинул комнату и сказал доверенным слугам, что неизвестная женщина напала на Верецци и Матильду и, заколов Верецци, покончила с собой.
Толпа слуг в испуганном молчании слушала рассказ Фердинанда, ничем не выказывая сомнений. Снова и снова они требовали объяснений этому таинственному происшествию и пытались придумать, что бы могло стать причиной этому, но чем больше они думали, тем непонятнее все становилось. Наконец один смышленый парень по имени Пьетро, ненавидевший Фердинанда из-за того, что хозяйка чрезвычайно доверяла ему, предположил, что в этом деле таится куда больше, чем им рассказали. Он уведомил полицию, и еще до конца утра дом Матильды был окружен людьми Совета десяти.
Они с громкими криками стали стучать в дверь. Матильда все еще сидела в покоях, где ночью разыгралась кровавая трагедия. В молчаливом ужасе она лежала на софе, когда громкий стук вырвал несчастную из оцепенения. Она в жутком волнении вскочила с софы и внимательно прислушалась. Стук снова повторился, и представители власти ворвались внутрь.
Они обыскали весь дом и наконец вошли в покой, в котором оставалась оцепеневшая от отчаяния Матильда.
Даже суровые представители власти, закаленные и бесчувственные, попятились в минутном страхе, увидев прекрасное лицо убитой Джулии, прекрасное даже в смерти, и ее тело, обезображенное многочисленными жуткими ранами.
— Это не может быть самоубийство, — пробормотал один, который, судя по своей властной манере, был тут главным, поднимая хрупкое тело Джулии с пола. Еще не остывшая кровь потекла по ее платью.
— Выполняйте приказ, — сказал он.
Двое подошли к Матильде, которая, стоя в стороне в напускном спокойствии, ждала их приближения.
— Чего вы хотите от меня? — надменно воскликнула Матильда.
Ей не ответили, но их начальник достал из кармана мундира бумагу, которая содержала приказ об аресте графини Матильды ли Лаурентини, и протянул ей.
Она побледнела, но, не сопротивляясь, подчинилась приказу и молча последовала за представителями закона к каналу, где ждала гондола. Вскоре она оказалась в мрачных застенках Совета десяти.
Ложем гордой ди Лаурентини служила солома, трапезой ей были кувшин воды и ломоть хлеба. Мрак, ужас и отчаяние наполняли ее душу. Все радости, которые она вкушала еще вчера, все блаженство, которым ее восторженная душа мнила наслаждаться в будущем, развеялись как сновидение. Заточенная в сырой тесной камере, Матильда понимала, что все ее надежды на счастье в будущем вскоре закончатся скорой и позорной смертью.
Медленно тянулось время, медленно отбивали часы куранты на площади Святого Марка.
Наступила ночь, и полночь прозвучала для Матильды как погребальный звон.
В коридоре, ведшем к ее камере, послышался какой-то шум.
Матильда, сидевшая припав к стене, подняла голову и жадно прислушалась, словно в ожидании события, которое определит ее будущую судьбу. Она продолжала смотреть, когда зазвенели цепи, запиравшие вход в ее камеру. Дверь, заскрежетав петлями, открылась, и вошли двое стражников.
— Следуйте за нами, — последовал лаконичный приказ, воспринятый ее напряженным от ужаса слухом.
Матильда трепеща поднялась. Ноги, затекшие в заточении, почти не держали ее, но, собравшись с мужеством отчаяния, она молча последовала за безжалостными стражами.
Один из них нес фонарь, чьи лучи, подобные размытым колоннам, выхватывали из тьмы Чрезвычайную массивность коридоров.
Высокий готический фриз был сделан с искусством, консоли различных гротескных форм торчали поверх сложных пилястров.
Они остановились перед какой-то дверью. Из-за нее слышались голоса, их приглушенное звучание наполняло душу Матильды неодолимым страхом. Но она собрала всю свою решимость — она решила держать себя в руках во время суда и, даже если ее приговорят к смерти, встретить свою судьбу мужественно, чтобы чернь не могла сказать: «Бедняжке ди Лаурентини не хватило духу умереть».