–Не жилец, – коротко отрубил он, – сочувствую, ваше высочество.
Принц Вальдес не пожелал слушать. Он был в отчаянии и Пешан с удивлением заметил, как молод принц. Прежде ему доводилось видеть его издалека – гордого наследника своего рода, облачённого в золото и бархат. А теперь – проситель! Проситель, ищущий заступничества у какого-то серого целителя?
–Не всё мы можем, – уже мягче сказал Пешан.
–Хоть что-нибудь! – пробормотал принц, казалось, он и сам готов потерять сознание.
Пешан вздохнул. Он не мог спасти ни её, ни ребёнка, но он усиленно принялся за безнадёжное дело, потому что так и остался слаб к и милосерден к людскому горю.
Не спас. Она ушла. Принц Вальдес был растерян и бледен, и даже не заметил как тихо ушёл Пешан.
А на следующую ночь за Пешаном пришли – горе принца Вальдеса перешло в гнев, и коротко было обвинение. И не было у обвинителя королевства Акселя никакого сопротивления к нему, напротив, немало жителей Столицы были уверены в том, что Пешан – служитель Тьмы.
И сразу забылись все благодарности и все спасённые, и всё стало неважно. И никто не решился заступиться за мятежного целителя Пешана, кроме единственного его друга – Лотера.
***
–Ваше высочество, дорогие судьи, – голос Лотера был чист и ясен. Он навсегда запомнил как Пешан спас его сына от странной лихорадки, и пусть до того несколько целителей объявили его сына уходящим в могилу, Пешан спас его. – Вы все знаете, что целительство – это вопрос весьма и весьма сложный, запутанный. То, что было истиной прежде, сегодня может быть опровергнуто. Мы развиваем наши знания, мы дополняем их. Судить целительство общим законом проблематично, ведь в законе не прописаны все бесчисленные случаи, происходящие с организмом, и нередко целителю действительно приходится действовать интуитивно…
Лотер не был самым лучшим заступником Столицы, в основном он разбирал споры торговцев и представлял их интересы перед Судом, но сегодня, когда от Пешана отказались все, его долг – долг друга и благодарного человека сводился к попытке стать лучшим.
Лотер решил твёрдо настаивать на невиновности Пешана. До самого конца.
Первая часть его речи была посвящена необъективности судилища над целительством в целом, вторая сводилась уже к выдвинутым обвинениям: Пешана обвиняли в сознательном нарушении и злоупотреблении целительскими возможностями, в намеренном доведении до смерти. И здесь Лотер мог только повторить про необъективность и про отсутствие каких-либо свидетельств от целителей.
–Там никого не было, – сказал Лотер, – чтобы правильно оценить действия господина Пешана. Ваше высочество, при всём моём уважении, у вас нет образования в этом направлении.
Лотер так волновался что даже взмок. Промакивая лоб рукавом, он обернулся к своему другу – Пешан сидел тут же, молча, в окружении стражников. Он был всё также убийственно спокоен.
«Вот же нервы!» – восхитился Лотер.
–Благодарим вас, – сказал принц Вальдес. В отличие от мраморно спокойного Пешана, принца потряхивало. Всё ещё от горя и ещё – от гнева и страха. Валдес уже понимал, что затеял не то и не с тем человеком, но как признаться? Сдаться? Простить его? Как выйти достойно из этой ситуации?
Впрочем, у Вальдеса был свой заступник – Аксель. Этот обвинитель, видавший тысячи душ на своём веку, прекрасно понимал, что принц Вальдес – мягкий и робкий человек. гнев застил ему глаза тогда, но теперь – если Вальдес окажется неправ в своём обвинении, это подорвёт честь королевского дома. Ну хорошо, не честь, но будет очень и очень неладно. Надо спасти принца, спасти дело, и спасти этот город от влияния такого зловредного, непонятного…
Словом, Аксель был готов.
–Почему же мы, по-вашему, не можем оценить действия господина Пешана, господин Лотер? – поинтересовался обвинитель. – У нас есть бумаги, у нас есть показания самого господина Пешана, в которых он подробно описывает свои действия. Ваше высочество, если вы позволите, я передам слово нашему приглашённому доверенному лицу – главе ордена целителей – господину Ортису.
Принц позволил. Он позволил бы сейчас всё что угодно Акселю, лишь бы это поскорее закончилось. Он жалел, безмерно жалел о том, что завязалось это дело. Но что он мог тогда, в минуту гнева и отчаяния? Он любил её – свою дорогую Солен, свою ненаглядную Солен, которая не могла ему стать женой, но которая носила его ребенка…
Бывает так что никто не виноват, но в ту минуту ему хотелось растоптать кого-нибудь. Но этого не случилось незамедлительно, ибо закон стоит выше всего, а теперь? Как быть теперь?
–Прошу прощения, – вклинился Лотер, – вы нас не предупреждали о том, что будет присутствовать доверенное лицо. Это, с вашего позволения, нарушение.