Он быстро схватил чемодан, оглянувшись, рванул вперёд и исчез за порогом. Только протяжный скрип дверей больно полоснул по сердцу.
Татьяна Сергеевна ещё минуту находилась в комнате, где ночевал Серёга, вдыхая противный запах перегара. Она вслух размышляла о том, куда делась Анюта, но так и не пришла к какому-либо выводу. Если на работу ушла, а ей надо было в дневную смену, – значит, наверняка должна была встретиться там, в госпитале, а если в магазин, – на Анюте лежала забота по отовариванию карточек – то должна скоро появиться.
Она прошла в комнату Анюты и удивилась: кровать дочери со смятой простынёй удивила её не меньше, чем её отсутствие. Анюта была человеком аккуратным, она бы наверняка, уходя на работу, заправила постель, любовно разгладив батистовое покрывало. Что произошло в доме в её отсутствие? А может быть, Серёга виноват в таинственном исчезновении дочери?
Надо было дождаться Анюты, чтоб развеять все сомнения. Но дочь не появилась ни к обеду, ни к вечеру, и Татьяна Сергеевна не вытерпела, пошла в госпиталь. Она поднялась на второй этаж школы, на пост, где обычно дежурила Анюта, сдёрнула с головы ситцевый белый платок, скомкала его, вытерла пот со лба. Ей моментально сделалось жарко, будто на неё пахнуло обжигающим печным жаром. Дочери на посту не было, а старшая сестра отделения Зинаида Степановна проговорила со злостью:
– Не знаю, где её носят черти. На работу не явилась – без увольниловки теперь наверняка судить будут!
Лицо Татьяны Сергеевны сразу, в мгновенье, собралось в морщины, которые так и не разгладятся больше, в душе усугублялось ощущение чего-то недоброго, страшного, мерзкого. Она кинулась на вокзал, надеясь найти там Серёгу; если тот не уехал, спросить, что же произошло, куда бесследно исчезла дочь, но попытки были пусты – ни в залах ожидания, ни в ресторане Бабкина не нашла. Видно, давно уехал, и Татьяна Сергеевна бессильно опустилась на дубовый диван, сжалась в комок. Она что-то быстро шептала про себя, ругалась, и на лбу, щеках ещё резче вычерчивались морщины, в которых застывали скорбь и боль.
Через день пришла телеграмма из Парамзина о смерти Анюты, и Татьяна Сергеевна пешком пошла в деревню. С рассветом, когда на востоке только обозначилась узкая, похожая на бордовую ленту, полоска зари. Она шла и падала, поднималась и снова шла, будто спутанная лошадь, и только одна сквозная мысль прожигала душу и сердце: что случилось с Анютой, какая такая беда не разминулась с ней, не обошла стороной?
И чем ближе подходила Татьяна Сергеевна к родной деревне, тем больше крепла в голове мысль: в этой трагедии виноват только один человек, этот проклятый хромоногий Серёга, что, как коршун, влетел в их дом, втоптал в грязь её дочь и скрылся. А она, её кровиночка Аннушка, не выдержала позора, её сердце тяжким камнем придавили страх и горечь.
Материнское сердце – вещун, оно не слукавит, не возведёт напраслину. Через год проговорился родственник Серёги Димка Копытин, живший в Грязях, к которому тогда утром прибежал доктор. Димка, грязно ругаясь и сплёвывая, рассказал, что Серёга ночью пробрался в комнату Анюты, навалился всей тяжестью, что бабочка и пикнуть не успела, как… Одним словом, оскоромился напоследок Серёга у красивой землячки, а она, дура, испугалась, петлю на себя наложила, будто от неё убудет.
…Лежит сейчас Андрей, глядит в потолок, вслушивается в немую тишину, в сердце такая боль, которая, кажется, не исчезнет всю жизнь. В этой тишине она кажется ещё сильнее, пронзительно-острой, словно насквозь протыкает тебе грудь. Одиноко, беспросветно в такое время человеку, будто камнем привалило в глубокой яме. И самое страшное – так будет всегда…
Андрей вспомнил последний год службы в Карелии, где познакомился он с красивой светловолосой финкой Ресмой, бурные ночи в её маленькой квартирке, но странно: ни тогда, ни сейчас ни на секунду не выпускал из памяти Анюту, её острый взгляд, её волосы цвета спелой пшеницы, мягкие ласковые руки. Бывают же такие женщины, которые для мужиков как маяк, как звезда, светят всю жизнь, до последнего вздоха…
В окно бил светлый рассвет. Раздался посвист скворца, усевшегося на самую верхотуру берёзы около дома, и этот посвист вернул Андрея к жизни, к повседневным заботам. Надо вставать, хоть так и не удалось заснуть. Идти на работу, сегодня впереди нелёгкий, как и вчера, день…
Глава третья
До райцентра от Парамзина восемнадцать километров – добрых три часа ходьбы, и Ольга Силина решила выйти пораньше, чтоб добраться по холодку. Да и опаздывать в Госбанк никак нельзя, вдруг не окажется денег и, как в прошлый раз, придётся ночевать.