Я умылась и сразу же начала одеваться. Опять зазвонил телефон. На экране отобразилось «Босс Хорен». От испуга я не сразу ответила, но все-таки взяла трубку.
— Алло, — я не узнала собственный голос.
— Эй! Где тебя носит?! У нас народу полно, кассы не успевают работать! Алло! Чего молчишь? (все это с армянским акцентом)
— Я скоро буду, у меня дома ЧП произошло.
— Какое это еще ЧП?! А, ну, бегом в магазин! Я тебе такое ЧП устрою! Премии лишу!
Я не успела с ним согласиться, как он сбросил вызов. У меня не было времени на раздумья, в чем отправиться на работу, так что я нацепила на себя первую попавшуюся футболку, быстро собрала рюкзак и покинула квартиру.
В магазине и правда негде было и мухе сесть. Я незаметно пробралась к своему месту и закричала: «Свободная касса!». Ко мне с разных сторон побежали люди. Я старалась работать, как обычно, но руки меня не слушались, и перед глазами все плыло. Из-за такого состояния я и уронила на пол коробку с яйцами у одного из покупателей в очереди.
— Извините, пожалуйста...
— Ну, наберут же дурех! Хоть бы проспалась, а потом на работу шла! Перегаром несет, руки дрожат! Стыдоба!
— Извините, я сейчас принесу новую пачку...
— Не надо мне ничего! Полчаса в одной кассе стояла, а теперь еще и товар попортили.
Женщина пенсионного возраста нервно устремилась к выходу, оставив корзину на ленте.
К середине рабочего дня, мне было совсем нехорошо. Во рту сухость, головная боль и тошнота. Повезло только, что Хорена еще не встретила. Обслужу последних трех человек и выйду на обед.
Народу в магазине значительно поубавилось. Бродила только пара-тройка человек, среди которых я заметила знакомые лица. Маленький мальчик шел молча, держась за палец высокого красивого, но до ужаса печального мужчины, очевидно, его папы. Да, это же был сын той ненормальной девушки, с которой на днях у меня произошел конфликт. Видно было, что ребенок еле сдерживал слезы и тихонько подтирал сопли под носом рукавом курточки. За отцом с сыном следовала женщина пожилого возраста. Она была очень хорошо одета, и от нее веяло интеллигентностью и холодом. Маленькая шляпка, белые хлопковые перчатки, трость вместо привычной всем клюшки у такого возраста дам, замшевый костюм и аккуратный клатч. Ее лицо мне тоже показалось знакомым, но меня это не удивило, я много кого вижу во время работы. Что-то всех их объединяло. Они медленно и в полном молчании проходили между стеллажей. Когда же они остановились напротив моего рабочего места, я заметила, что все они были в черном. Ребенок не выдержал и расплакался.
— Малыш, что такое? — отец присел рядом с ним на корточки.
— К маме хочу...
Пожилая женщина молча наблюдала за разговором в паре шагов от них.
— Родной, с этим теперь будет сложно...
— Ну, почему?!
— Слушай, мы уже обсуждали это. Давай еще раз поговорим дома? Хорошо? — было видно, как отцу сложно подобрать слова.
Мальчик ничего не ответил, а только горько заплакал. Мужчина обратился к пожилой даме:
— Что нам еще осталось купить?
Сморщенные губы женщины слегка зашевелились:
— Все чего она заслуживала, мы приобрели.
— Вы опять за свое?! Сколько же можно! Даже сейчас вы продолжаете строить из себя ледяную неприступную крепость! Неужели смерть дочери не заставит вас сдаться?
Смерть?! Это слово, как звук хлыста, раздалось у меня в голове.
— Это не повод изменять самой себе. Тем более моя дочь не была ангелом.
— Да что же вы за человек такой! Я любил ее больше жизни! Она мать вашего внука! Ну, будьте же гуманнее! — он уже не держал себя в руках, более того он стал энергично ими размахивать.
— Вот эта твоя «любовь» и закрывала тебе глаза на все ее грехи. Ты был слеп и глуп, пока она развлекалась с другими мужчинами и губила себя всякой дрянью. Ты даже не знаешь твой ли это сын. И это все из-за ваших «чувств», — последнее слово она произнесла очень едко, однако на лице даже мускул не дрогнул.
Точно статуя...
Лицо мужчины приобрело багровый цвет, на виске взбухла вена, а руки сжались в кулаки. Он схватил ребенка и вышел через кассу, но в дверях обернулся и добавил:
— Вы даже не догадываетесь, как она корила себя, потому что не соответствовала вашему идеалу!
— Она была слаба. Для женщины это непозволительная роскошь.