— Все, пожалуйста, сядьте в машину! — моё терпение иссякло, а уж пьянство Хартли — последнее, что мне сейчас нужно.
Вайолет помогает Лизе залезть на заднее сиденье. Лиза настаивает, чтобы ей помогли, чтобы случайно никому ничего не показать, а потом заявляет, что на ней нет нижнего белья. Я мог бы обойтись без этой информации, но теперь знаю её. Хартли лениво обнимает Лизу за плечи и заваливается на её плечо. Не проходит и пары минут, как они оба вырубаются на заднем сиденье. Когда мы приезжаем в их квартиру, я и Вайолет помогаем друзьям подняться по лестнице и уложить их в комнате Хартли. Лиза делает ещё одно заявление на ночь:
— Я сплю на полу! Повторяю, я сплю на полу!
На что я отвечаю:
— Никого это не волнует.
Вайолет хихикает и игриво толкает меня в плечо.
— Не будь таким. До конца года они будут встречаться.
— Не уверен, что Хартли вообще способен на что-то серьёзное, кроме как на любовь к самому себе, — говорю я.
— Ты удивишься, — отвечает она с мягкой улыбкой. Хартли действительно любит сильно, но я надеюсь, что с правильным человеком его страхи перед обязательствами уменьшатся.
— Я пойду в душ и переоденусь в пижаму. Ты останешься на ночь? Лиза бросила меня, — говорит она.
Я бы остался каждую ночь, если бы мог.
— Конечно, дорогая. Я переоденусь и подожду тебя здесь, — заверяю я её, целуя в щёку, прежде чем она исчезает в ванной.
Я беру свои вещи из её спальни. В небольшом уголке её шкафа лежат несколько моих шорт и футболок. Я живу один в нескольких милях от кампуса. Тренер Дэниелс из школы владеет домом и сдаёт его в аренду. Он предложил мне бесплатно жить там на время учёбы в Университете Спрингс. Я оплачиваю только коммунальные услуги, так как ипотека давно выплачена.
Я хотел остаться дома, чтобы быть рядом, если моей маме вдруг что-то понадобится, но она настояла, чтобы я получил «полный студенческий опыт». Спорить с ней было бесполезно, так что я переехал. Мне нравится жить одному, но иногда бывает одиноко. Оставаться наедине со своими мыслями тяжело. В спальне Вайолет я чувствую себя уютнее, потому что здесь никогда не бывает тихо. Хартли всегда шутит или спорит, а Лиза теперь часто заходит. Быть единственным ребёнком больной матери — это много одиночества и ответственности. Отвлечение от личных проблем мне только на пользу.
Я заканчиваю переодеваться и возвращаюсь в гостиную. Беру телефон с маленького столика рядом с диваном и вижу два пропущенных вызова от Логана.
Зачем он мне звонит? Он не должен был появляться до конца игр в следующем уикенде. Я выхожу на балкон, чтобы перезвонить ему. Логан настойчив и будет продолжать, пока я не отвечу. Вода в душе начинает литься, так что у меня есть пару минут до выхода Вайолет. Я нажимаю на его контакт, и он отвечает после первого гудка:
— Не умеешь брать трубку, Шейн? — Он явно раздражён.
— Быстрее. Я у своей девушки и не хочу, чтобы она узнала об этом.
— У меня есть коэффициенты на вашу игру. Ставки большие, — начинает он.
— Неинтересно. Я сказал, что это табу для меня.
— А 2500 долларов за игру заставят тебя передумать?
Я чуть не задыхаюсь от услышанного. 2500 долларов за игру могут кардинально изменить лечение мамы. Ей нужна регулярная физиотерапия, а сама она упражнения не делает. Если я соглашусь, то смогу завязать с этим после выходных.
— Если ты меня обманываешь, клянусь, я… — гнев в моём голосе. Это серьёзные деньги, способные перевернуть мою жизнь.
— Я не шучу в делах. Ты в деле или нет?
С балкона я оставил дверь приоткрытой, чтобы слышать Вайолет. Слабый стук босых ног по полу приближается к гостиной.
— Милый, ты где? — её мягкий голос зовёт меня. Если бы она только знала, каким ужасным человеком я иногда становлюсь.
Я выключаю микрофон:
— На балконе, говорю с мамой. Секунду.
Сердце бьётся так, что меня подташнивает. Ложь Вайолет даётся мне с трудом.
Это к лучшему. Я пытаюсь убедить себя, что поступаю правильно, оберегая её от этого.
Я нажимаю кнопку, чтобы включить звук.
— Отправляй данные, — и вешаю трубку, не дожидаясь ответа.
Возвращаясь в квартиру, вижу Вайолет на диване. Она листает каналы, пытаясь выбрать, что посмотреть. Мои мысли разбегаются, голова забита сомнениями и осознанием сделанных ошибок. Но я отбрасываю всё это, не желая портить этот вечер. Она уже пережила моё дурное настроение на банкете, и я не хочу давать ей новые поводы для тревог или сомнений.
Я достаю её любимый фиолетовый плед из небольшого сундука, который, по её словам, помогает «сохранять порядок», и укладываюсь рядом с ней. Плед покрыт мягким мехом, который линяет, как собака летом. Когда она обнимает его, ворс иногда попадает ей в рот, и я каждый раз смеюсь, наблюдая, как она морщится, пытаясь избавиться от кусочков меха на языке.