При всех своих словах мужчина с трудом сдерживал эмоции, в конце, не выдержав и всё же пустив мелкую слезу. Какой позор, сам владыка демонов плачет перед человеком. Кто увидел – засмеял бы Ли Юнхэна за такую слабость, но на деле никто не посмел бы упрекнуть императора в слабости, зная о его силе и безжалостности. Никто, кроме того, перед кем он показал свою душу.
— Юнхэн, посмотри на себя. Ты выглядишь жалко. — Сюн Лун понимал жестокость своих речей, но он всегда говорил правду и ему правда становилось жалко смотреть на столь великого императора с разбитой в дребезги душой.
— Ты прав, я жалок. Если шисюн будет хотя бы жалеть меня, этого мне вполне достаточно. — ледяная улыбка заставила Сюн Луна отвернуть голову, но демон резким движением схватил его за плечо, застав вновь обратить на него взгляд, — Шисюн, ты можешь остаться со мной хотя бы раз в жизни? — по щекам Ли Юхэна катились неконтролируемые слëзы. Стиснув зубы, демон бросил, полыхнув глазами: — Шисюн, ты всякий раз покидаешь меня. Всякий раз я слышу твоё: «Мы не прощаемся», и каждый раз я принимал это, несмотря на ужасную боль, раздирающую сердце!
Смотря алыми глазами в зелёные радужки, демон выглядел так, словно готов убить и дорогого сердцу человека, и себя, лишь больше не ощущать эту боль, которая не покидала его с самого их знакомства.
Видя обезумевшего демона, Сюн Лун вспомнил те яркие глаза, которые он увидел при их первой встречи. Как он хотел сохранить их блеск и вернуть в них жизнь. Как желал защитить это бедное дитя, но в итоге своими действиями лишь превратил его жизнь в ад.
Недавняя вспышка ярости Ли Юнхэна в миг испарилась, стоило ему увидеть струю слёз по белому лицу. Уже неделю Сюн Лун проводит в заточении. И за то время он не отражал на своём лице ничего, кроме злости или равнодушия, но сегодня два бывших друга впервые перекинулись парой фраз, заставив сердце целителя осознать свою гниль.
Подумав, что своими сильными руками сделал больно шисюну, Ли Юнхэн тут же убрал руку, став в напряжённую позу. Целитель прикрыл лицо, стыдясь своих слёз. Как давно он проливал их? Кажется, это было лишь в детстве и тоже из-за шиди…
Глаза демона стали ещё более растерянными, чем прежде. Тяжело дыша, он быстрым шагом покинул комнату, словно человек перед ним не плакал, а истекал кровью. Сюн Луну тоже показалось, будто из его глаз льётся красная жидкость, никак не желающая прекращаться из-за разорванной души, и ни одной…
Часть 27. Компромисс.
Обеденный стол был наполнен различными вкусностями и разнообразной выпивкой. В зале трапезы восседал Император, лично пригласивший целителя на ужин. Утром у них состоялся неприятный разговор, а вечером ужин. Сюн Лун предполагал, что здесь что-то не так.
Первые пол часа двое мужчин молча сидели за столом. Сюн Лун лишь чутка притронулся к еде, а в Ли Юнхэн не лез и кусочек, потому он довольствовался лишь вином. Никто из присутствующих в зале трапезы не решался первым раскрыть рта. Они открыли друг другу свои запачканные души, а это весьма непростое дело.
— Шисюн, я люблю тебя. — всё же заговорил первый хозяин царства, да начав с таких слов, от которых целитель в миг поднял голову, хотя раньше обходил взгляд демона стороной. — Звучит жутко, правда? Но, это так. Я безумно тебя люблю… — на ледяном лице застыла мрачная улыбка. Слова звучали с ноткой дрожи, но в них не слышалось и крупицы лжи, — И любил ещё с тех самых пор, когда ты вернулся в школу Белого лотоса.
Откровения Ли Юнхэна ввели мужчину в полное потрясение. Он знал, что важен для демона и что тот явно к нему не равнодушен, но считал это не более чем помешательством. Сюн Лун верил, что, если мужчина переключит свой взор на другого, то будет счастлив, но теперь точно знал – кроме него Ли Юнхэну больше ничего в этом мире не нужно.
— Больше всего на свете я боялся причинить тебе боль своей любовью. Но, в итоге сделал именно это, — глаза демона опустились, и спустя некоторое время хозяин царства вновь подал голос, — Шисюн, тебе не нужно отвечать мне. И без слов понятно, что я тебе дорог, но это не те чувства. Совсем не те…
При этих словах ресницы Ли Юнхэна опустились, скрывая пристальный взгляд. После непродолжительного молчания он, словно, наконец, решившись на что-то важное, напряженно произнес:
— Прошу, шисюн, отведай со мной ужин. Притворись будто ничего между нами не происходило. Будто мы снова те дети… — не услышав быстрого ответа, мужчина поспешил добавить, — Обещаю, после этого я отпущу тебя. — данные слова были произнесены с такой болью, словно Ли Юнхэн говорил: «После этого я оборву свою душу», потому Сюн Лун решил уточнить: