– Да, слышу, но очень плохо.
Сирена чуть ли не кричала в трубку.
– Не беспокойся и не звони, дорогой. У меня все хорошо. Увидимся во вторник.
Она уже собралась положить трубку, когда линия вдруг внезапно очистилась от посторонних шумов и голос мужа прозвучал громко и отчетливо.
– Я люблю тебя, Банти.
– Я тоже, – ответила Сирена, стараясь, чтобы эти слова прозвучали как можно искреннее.
Вешая трубку, она поймала свое отражение в небольшом зеркале над столиком, где стоял телефон – глаза, обведенные черными кругами, горели на заметно осунувшемся за последние двадцать четыре часа лице. Она скорее почувствовала, чем увидела за спиной миссис Нейл.
– Мы говорили с муженьком?
Сирена повернулась к ней, сердце ее отчаянно стучало. Как хотелось ей выбежать стремглав из этого дома и никогда не возвращаться.
– Да, звонила мужу. За границу. Деньги за разговор я вам оставлю, – выпалила она. – Если вы не против, я хотела бы сделать еще несколько звонков.
Только тогда Сирена заметила, что миссис Нейл держит что-то в руке.
Она судорожно сглотнула, признав в этом предмете свой кошелек. Там лежали ее водительские права, паспорт и кредитные карточки.
Помахивая кошельком перед носом Сирены, миссис Нейл широко улыбалась.
– Звоните, сколько хотите, милочка. Не сомневаюсь, что вы можете себе это позволить, леди Сирена Фрейзер-Уэст.
Сирена долго молчала, а потом, решив, что не даст себя запугать, заговорила тем тоном, каким обычно обращалась к прислуге.
– Да, я леди Сирена Фрейзер-Уэст, и я могу позволить себе оплатить свои телефонные переговоры, миссис Нейл. А теперь передайте мне, пожалуйста, мои вещи…
Но пожилая женщина, не обратив внимания на ее слова и не выпуская из рук кошелька, пошла от нее по коридору и, только дойдя до кухни, обернулась и посмотрела Сирене в лицо.
– Продолжайте, миледи. Звоните, сколько пожелаете. Не торопитесь. Я никуда не собираюсь. А когда закончите, почему бы вам не устроиться поудобней у камина? Я перепеленаю детишек, а потом приготовлю нам свежий ароматный чай. – Губы ее скривила ледяная усмешка. – И тогда мы сможем поговорить о делах.
– Сирена, дорогая, что случилось? Ты ужасно выглядишь.
Открыв дверь своего летнего дома, Рейчел Сойер остолбенела при виде лучшей подруги, привалившейся в изнеможении к стене гаража.
Лицо Сирены было белым как мел. Ее обычно лучистые синие глаза потускнели и казались меньше из-за набрякших век, да и вообще вид у нее был какой-то помятый. За все время, что Рейчел знала Сирену, она ни разу не видела подругу в таком состоянии. Обычно та очень заботилась о своем внешнем виде.
Они дружили еще со школы, куда их поместили в семь лет, и Рейчел знала подругу не хуже, а может, даже лучше, чем себя. Для нее было абсолютно ясно, что случилось нечто чрезвычайное.
– Входи поскорее и говори, что стряслось.
Сирена не двигалась с места, ее колотила дрожь.
– Рейчел, я не знаю, с чего начать. – Бледной трясущейся рукой она отвела заслонивший глаза локон.
Только тут Рейчел впервые обратила внимание, что Сирена снова стала стройной. Выразительно указав на живот подруги, она взвизгнула от неожиданности.
– Почему ты не сказала, что родила, когда позвонила?
– Не хотела обсуждать это по телефону. – Сирену передернуло. – Пришлось бы долго говорить.
Встревоженная Рейчел сделала шаг вперед, раскрывая подруге объятия.
– Что с тобой, дорогая? Что произошло?
Поскользнувшись на мокрых камнях, Сирена упала на грудь лучшей подруги. Рейчел была такой надежной, успокаивающей, такой родной, от нее исходило добро.
– Заходи, и я налью нам обеим чего-нибудь выпить.
Сирена ответила тихим голосом.
– У меня в машине есть кое-что, и я хочу тебе это показать. – Она взглянула на «рейндж-ровер», припаркованный на другой стороне улицы.
Рейчел, на которой была только шелковая блузка, вельветовые брюки и открытые туфли на босу ногу, почувствовала, что ее пробирает озноб. Она стала потихоньку подталкивать Сирену к входу в дом.
– Нет. То, что находится в машине, не может ждать.
– О'кей. Взглянем на то, что не может ждать, – покорно согласилась Рейчел и пошла за подругой через дорогу.
Сирена открыла заднюю дверцу и вытащила с сиденья небольшую картонную коробку, в которой лежало какое-то тряпье.
Только после того, как они вошли в дом и тряпки зашевелились, до Рейчел дошло.
– Сирена, черт возьми, да тут же ребенок!
Сирена, стоя за ней, спокойно подтвердила:
– Не один ребенок, а двойня. Двигайся поживей, Рейчел, недоношенных детей нельзя переохлаждать.
Она подталкивала свою изумленную подругу по коридору к лестнице, ведущей в просторный зал, заканчивающийся небольшой столовой. В зале было множество цветущих растений – в горшках и кадках разной формы. В углу, где располагалась столовая, стоял круглый обеденный стол из тикового дерева и шесть мягких стульев.