А потом пришли известия о том, что генерал Гош наконец-то выдвинулся. То тут, то там сквозь слабо защищенный периметр роялистов проникали атакующие республиканцы. Двух- или трехтысячную армию шуанов обратила в бегство атака центральных сил Гоша. Затем недавно захваченный Оре снова пал, обороняющиеся побросали оружие и сбежали даже без сражения. Командовал ими аристократ по фамилии де Вобан, и ему удалось сплотить войска и остановить наступление, но он не убедил их контратаковать и посылал в штаб полные язвительного презрения депеши. По армии расползлись подозрения. По крайней мере дважды сбылись предсказания Бартоломью Трегирлса — солдаты, сражавшиеся за короля? вдруг переходили на другую сторону и объявляли себя верными сторонниками республики.
Три дня спустя, на одном из самых бурных военных советов, д'Эрвильи объявил свое решение убрать все лучшие войска с периметра обороны и сосредоточить их на пятнадцати квадратных милях полуострова Киберон. Внешний периметр поручили нерегулярным войскам шуанов под командованием нескольких аристократов, таких как де Вобан и де Марези. С точки зрения военной логики решение было безупречным. Регулярные войска, находящиеся с одной стороны под защитой британцев, патрулирующих море в районе форта Пентьевр, теперь были в мощной оборонительной позиции. Но Росс чувствовал, что с точки зрения политической стратегии это решение — катастрофа. Для тысяч колеблющихся жителей провинции это стало знаком, что нужно держаться тише и не помогать роялистам, пока всё не закончится.
Быстро стало ясно, что жители деревень вроде Карнака, которые встречали высадившихся как спасителей и предлагали всю возможную помощь, восприняли это, как будто их бросили. Они не слишком верили в то, что нерегулярные части долго продержатся против закаленных войск Гоша, а как только деревни захватят, жителям придется страдать от репрессий безжалостных республиканцев. Тысячи людей возмущались и стенали, что армия лоялистов собирается по-тихому уплыть, и толпа следовала со своими пожитками и детьми за войсками к Фале, где теперь обустраивали новые оборонительные позиции.
Большую часть дня Росс провел на «Энергичном» и ничего об этом не знал, но, высадившись вечером на берег около Пентьевра вместе с Боуном и Эллери, он увидел перемещение войск и услышал жалобы людей, следующих за ними, поэтому поспешил расспросить о случившемся. Потом он пару часов бродил по полуострову, поскольку сошел на берег с определенной целью. После падения форта многие солдаты разместились на постой в деревушках полуострова, но главным образом шуаны, а ударные полки находились в других местах. Теперь, когда регулярная армия возвращалась, шуанам пришлось уступить ей место. Повсюду возникали споры и стычки, одни приказы сменяли другие. Даже рядом со штабом солдаты с рассвета ничего не ели.
Через некоторое время три англичанина вернулись в форт, и Росс попытался найти кого-нибудь из командования. Но ему удалось лишь проникнуть в большую комнату для офицеров и увидеть грузную фигуру де Пюизе, окруженную толпой возмущенных шуанов. Росс потерял всякую надежду с ним переговорить и вернулся к Боуну и Эллери.
— Сегодня мы ничего не сможем сделать, — сказал он. — На борту будет безопаснее.
В этот беззвездный июльский вечер c топотом ног, скрипом колес и голосами взбудораженных французов Росс не особенно опасался за собственную безопасность в этой сутолоке. В худшем случае он мог объясниться по-французски, а повелительные манеры помогли бы ему справиться, но Боун и Эллери не знали ни слова по-французски, и на них могли напасть, приняв за шпионов, поскольку сейчас все подозревали всех.
Они почти добрались до лодки, когда с ними поравнялся одинокий всадник. Даже в темноте его фигуру нельзя было спутать ни с кем другим.
— Де Сомбрей! — окликнул его Росс.