— Как зовут?
— Илана.
— Выпей, Илана. Расслабься.
Официант, которого замечаю только сейчас, наливает мне вина, а я ошалело смотрю на него и беру бокал тремя пальцами. С ума сойти… Этот мужчина так заполнил собой пространство, что я даже не заметила тихого, маленького Петю.
Саид отрывает взгляд от тарелки, смотрит на меня. На губы. Как делаю глоток вина и поднимаю на него глаза.
— Говорят, ты лучшая танцовщица в «Паутине»?
— Лучшая, — почему-то вздрагивает рука, и несколько капель вина стекают по подбородку и убегают в ложбинку между грудей.
Взгляд Хаджиева загорается, губы искривляются в подобии улыбки.
— Да. Вижу. Ну, рассказывай. Я хочу знать всё, что здесь происходит. От мелочи, вроде суммы, которую прикарманивает в конце смены администратор, до того, кто грешит дурью и кто её употребляет. Всё.
Я незаметно выдыхаю, потому что напряжение уже дошло до пика. Я до ужаса боялась, что он позвал меня для другого и этого другого отчаянно не хотелось.
— Бармен Кирилл продаёт своё вино. Дорогое толкает тем, кто может отличить от подделки, а потом в эти же бутылки наливает дерьмо из пакетов и продаёт лохам или пьяным в дрова. Анька-администратор забирает у девочек чаевые. Тех, кто не хочет делиться, увольняет, — без всякой жалости, как на духу сдаю двоих паскудников, которые не дают жизни девочкам. Это и унижение, и тычки, а иногда и пощёчины от Кирилла. Они с Анькой любят зажимать нас по одной и отбирать «чай». Кем бы мы ни были, никто не имеет права вытирать о нас ноги, если мы того не хотим и не позволяем за деньги.
Покачав головой, зацокал языком. Но как-то наигранно, не по-настоящему. Неинтересно ему это.
— А посерьёзнее есть что?
— Нуууу… вообще, да, — устраиваюсь поудобнее, закинув ногу на ногу, и тут же жалею об этом, потому что его взгляд устремляется вниз. — Есть и посерьёзнее, — чувствую себя неловко, неудобно. Словно я сейчас не в клубе, где трахаюсь за деньги, перед его хозяином, а перед бывшим ректором сижу полуголая. Неуютно. — Только вы меня защитите, если что? — Он кивает, а я продолжаю: — Директор наш… Владимир Маркович. Сука редкая. Я про все его делишки знаю. Всё вам расскажу. Вы только защитите, а то он и убить может, — и это чистая правда. Я помню случай, когда одна девушка после того, как он зверски её изнасиловал и избил, попыталась написать на него заявление. После исчезла, будто никогда её и не было. Разумеется, все знали, что ни к каким родителям в деревню она не вернулась, как было объявлено нам Анькой… Знали, потому что не было у той девочки ни деревни, ни родителей – детдомовская она…
— Даже так? А что, обижает?
Я поджала губы и слегка приподняла подол платья. На бедре ещё не сошла тёмная, отвратительная гематома. Обычно Маркович меня не трогал, но в тот вечер я как-то случайно попалась ему под руку.
— Ну что ж ты, шлюшечка, бегаешь от меня, а? Думаешь, если стучишь, я тебя не выебу? — от него несло трёхдневным перегаром и блевотиной, отчего желудок скрутило в узел. — Ой, а чё это мы кривим рожу? Не нравится, да? Ты с банкирами да бандюками ебстись привыкла, а? — больно хватает за волосы, а второй рукой за бедро, сжимая так сильно, что на глаза наворачиваются слёзы.
Его «ебстись» доводит меня до истерического смешка, а Маркович свирепеет.
— Ты что это, шалава, ржёшь, а? — замахивается, но я перехватываю его жирную ручонку за запястье и, поглаживая большим пальцем, опускаю её вниз.
— Над жёнушкой твоей лохушкой смеюсь. Это же какой овцой надо быть, чтобы такого мужика да отпускать по вечерам в клуб, где полно шлюх. Вот возьму и уведу тебя, что тогда она делать будет?
Маркович вдруг отпускает меня, поправляет волосы. Тупой алкаш.
— А чё, нравлюсь?
— Нравишься и давно уже, — вру так нагло и беспощадно, что сама почти верю. Хорошо, что у Марковича провалы в памяти и после перепоя он ничего не вспомнит.
— Да? Ну дык… А чё молчала? И ты это… Жену не трогай, а то грохну. Поняла? — добавляет уже более грозно, хотя я вижу, как ему нравится моя лесть. Была однажды свидетельницей, как его женушка унижала своего стрёмного мужика. А я, проработав столько лет здесь, уже могу переквалифицироваться в семейного психотерапевта.