На звук её голоса, громыхая деревянными башмаками и на ходу протирая глаза, появляется Кунти:
— Желаю здравствовать, мэм–сахиб!
— В чем дело? — сухо бросает госпожа Ананд.
— Дело к вам есть, — как всегда хриплым голосом негромко произносит Кунти. — Личное.
— Какое ещё личное?
Кунти незаметно кивает ей: дескать, плохи дела. Г оспожа Ананд немного бледнеет, но тут же берет себя в руки.
— A–а, понимаю… Как же, как же, помню… В ночной суматохе две ваши девушки получили травмы. Ты уже видела их? — поворачивается она к Бэле.
Бэла ничего не может понять. Она всю ночь не сомкнула глаз, ходила из дома в дом, навещала больных ребятишек. И решила непременно пойти утром к главному санитарному врачу. Только на рассвете забылась тревожным сном… И вдруг точно гром среди ясного неба — приезжает чиновник из ЮНИСЕФ! Да вдобавок ещё Анджу и Манджу не вернулись… Может, кто‑то ещё пропал?
— У нас тут, тетя Джоти, какое‑то непонятное заболевание, — будто не расслышав слов госпожи Ананд, с трудом произносит Бэла. — Детская болезнь какая‑то! За последние несколько дней шестнадцать человек…
— Я непременно навещу их, — не глядя на неё, говорит госпожа Ананд. Словно заворожённая, следит она за каждым движением Кунти и, помолчав, добавляет: — Что тебе сказать? Все из‑за этого раззявы Гхоша…
Кунти выходит первой, госпожа Ананд спешит следом за ней. Обе торопливо шагают в сторону флигеля.
Тяжело дыша, вбегает Рамратия.
— Может, для мэм–сахиб чаю приготовить?
— Да–да, приготовь, пожалуй, — откликается Бэла. — И позови, пожалуйста, докторшу… Ну, ту самую, что обычно приходит к нам.
Недовольно ворча и шаркая башмаками, приплелась Муния: она получила нагоняй за то, что спала, когда ей надлежало стеречь у ворот.
— Ну, чего бубнишь спозаранку? — добродушно журит её дочь. — Может, змея укусила? Заклинанье от укуса знаешь? Ну, выкладывай, что ещё там.
— А что ещё там может быть? Кунти точно бхуты оседлали. Набычилась — того и гляди пропорет рогом.
— А тебя‑то как занесло туда? Кругом столько места, а её так и тянет во флигель, будто мёдом тут кормят! Намалюют что‑нибудь на воротах, вот тогда попрыгаешь!
XIX
Главный врач Патны доктор Миндж считается светилом педиатрии.
— Слушаю вас, — официальным тоном произносит доктор Миндж, кидая на Бэлу недовольный взгляд.
— Сэр! — берет слово госпожа Ранивала. — На прошлой неделе среди детей распространилось странное…
— Мадам Чако информировала меня, — прерывает её главный врач. — Вы хотите что‑нибудь добавить?
— Сэр! Мне кажется, заболевание это заразное.
— Допустим. И что из этого следует?
— Господин доктор! — вступает Бэла. — Болезнь не просто заразная, она относится к числу острозаразных и, как показал опыт, может иметь летальный исход минут через тридцать — сорок после первых симптомов. Имеющиеся у нас препараты бессильны.
— Если препараты бессильны, зачем же вы пришли ко мне?
Но Бэла уже закусила удила.
— Почему вы так недовольны нашим визитом, господин доктор? — Голос её звенит, как туго натянутая струна. — В чем наша вина, может, в том, что мы своевременно дали информацию о неизвестной болезни?
— Свежие газеты! Свежие газеты! — раздается за окном звонкий голосок мальчишки–разносчика. — Покупайте свежие газеты! Потрясающее происшествие! На Непали-Котхи схвачены пятьдесят игроков в кости!.. Схвачены с поличным пятьдесят игроков!.. Свежие газеты! Читайте свежие газеты!.. Новости внутренней и зарубежной жизни!.. В трех городах Бихара вспышка неизвестной болезни! В Джамшедпуре, Бхагальпуре и Думке — неизвестная болезнь! Неизвестная детская болезнь!.. Свежие газеты!
Доктор Миндж выпрямляется в кресле, гневно поджав узкие губы. Вчера вечером он крепко выпил, и сегодня у него с утра трещит голова. Гневные глаза молодой женщины, сидящей напротив, и звонкий голос разносчика газет за окном словно подстегивают его, мысли проясняются.
— Я не сержусь на вас, — сухо произносит он наконец. — Хотел бы только узнать, почему меня не информировали вовремя?
— Не информировали вовремя, говорите? — изумлённо откидывается на спинку кресла Бэла. — Я ежедневно докладывала доктору Чако, но она не реагировала на мои сообщения!