- Знаю, дядя, знаю. В этом моя вина. И званый обед - моя вина.
Не дав дяде ответить, он вышел, чтобы принять Фонтейна.
Фонтейн стоял у окна в библиотеке, глядя во двор. Когда Эмберли вошел, он обернулся и, протягивая руку, направился к нему. На его лице было выражение глубокой тревоги. Он заговорил сразу о цели визита.
- Я пришел, чтобы поговорить с вами о несчастье, случившемся прошлой ночью. Я узнал о нем, вернувшись из города.
- Вы имеете в виду Марка Брауна, утонувшего в реке? - спросил Эмберли. - По меньшей мере полдеревни знало, что что-то подобное произойдет.
- Но ведь за ним следили, не так ли?
- Да. Но, видимо, не так пристально, раз это случилось.
Фонтейн посмотрел на него с любопытством.
- Что ж, раз бедный парень умер, я бы хотел, чтобы вы сказали мне, почему вам потребовалось за ним следить. Я до сих пор не могу этого понять. Вы считаете, что он имел отношение к убийству Даусона?
- Когда человек, пусть даже пьяный, врывается в незнакомый дом и угрожает пистолетом, то всегда благоразумно держать его в поле зрения. сказал Эмберли.
- Понимаю. - Фонтейн засмеялся. - А я-то подумал, что вы подозревали какой-то темный заговор! - Он нахмурился и продолжал:
- Послушайте, вообще-то я пришел, чтобы спросить вас о причастности Коллинза к этому делу. Естественно, он немного волнуется, потому что вбил себе в голову, что полиция подозревает, будто он столкнул Брауна в воду.
- О, я так не думаю! - ответил Эмберли.
- Ну, я рад в таком случае. А то ведь это полный абсурд. Зачем ему было толкать парня в реку? Он говорит, что сам прыгнул в воду, чтобы вытащить его. Надеюсь, это правда?
- Я не был при этом, - сказал Эмберли. - Но звучит правдиво на первый взгляд.
Фонтейн снова нахмурился.
- Хотел бы, чтобы вы были откровенны со мной, - сказал он с некоторым оттенком раздражения в голосе. - Коллинз служит у меня, и я считаю, у меня есть право все знать. Подумайте, вначале убили моего дворецкого, затем лакея подозревают в том, что он столкнул совершенно незнакомого человека в реку. Это правда, что он пытался спасти ему жизнь? Конечно, я знаю, что не всегда можно верить в то, что говорят слуги, но он едва ли мог все сочинить, не так ли?
- Едва ли, - согласился Эмберли. - Никто не отрицает, что он вытащил тело на берег и пытался делать искусственное дыхание.
- Рад слышать это, - сказал Фонтейн с облегчением. - Должен сказать, загадочных преступлений, связанных с моим домом, и так достаточно. Это ужасно неприятно. Но я бы хотел знать все факты в совокупности. Что заставляет Коллинза думать, что полиция подозревает его? Мне кажется, это так глупо.У него, представляется, не было причины убивать Брауна, или была?
- Ничего об этом не знаю, - ответил Эмберли. - Возможно, в полиции считают, что его присутствие на месте случившегося недостаточно убедительно было объяснено.
Об этой стороне дела, казалось, Фонтейн не подумал. Он сказал:
- Да, теперь и я озадачен, почему он оказался там. Я забыл спросить у него.
Не вдаваясь в подробности, Эмберли пересказал показания Коллинза. Фонтейн слушал его, насупив брови, и под конец заметил, что все звучит так несерьезно, что едва ли может быть правдой. Его не удивляет, что полиции показался рассказ Коллинза сомнительным.
- Лично я не удивлюсь, если за этим что-то еще скрывается, - сказал он. - Вы знаете, каковы слуги. Всегда что-то держат в тайне. Но я не думаю, что между ним и Брауном что-то было. Скорее всего, он поссорился с Брауном в "Голубом драконе" как-то вечером, а теперь не хочет в этом признаться. А когда Браун пришел в особняк посчитаться с ним, он испугался и решил помириться с парнем.
- Да, - задумчиво сказал Эмберли. - Неплохое объяснение.
Казалось, Фонтейн остался доволен.
- Оно мне кажется более подходящим, - сказал он. - Но почему полиция думает, что он столкнул Брауна, когда известно, что он вытащил его? Не могу понять.
Эмберли стоял, разглядывая ногти на своих руках.
- Видите ли, - произнес он медленно, - человек способен одновременно совершить и то, и другое. Если он достаточно умен.
- Бог мой! - сказал Фонтейн озадаченно. - Какая страшная мысль! Нет, Эмберли, действительно, это уж слишком! Ей-Богу, от ваших слов кровь холодеет!
Эмберли поднял удивленно брови:
- Простите, если затронул вашу чувствительность, но, без сомнения, я так представляю дело.
- Невероятно ужасно! - сказал Фонтейн. Он посмотрел на часы. - Я лучше пойду. Кстати, как его сестра? Джоан говорила, что у него есть сестра. Ужасная трагедия для бедной девушки.
- Да, - сказал Эмберли. - В данный момент она находится у нас. Моя тетя привезла ее вчера.
- Что за добрая душа эта леди Мэтьюс! - сказал Фонтейн. - Я бы назвал ее истинной самаритянкой. Надеюсь, девушка останется у вас до окончания расследования?
- Она не может уехать в Лондон до его окончания. Моей тете хотелось бы оставить ее здесь, но, к сожалению, она не хочет. Независимая женщина. Мы увидим вас на званом обеде сегодня вечером?
- Да, конечно. Ждем его с нетерпением, - сказал Фонтейн и распрощался.
ГЛАВА Х
Он с удовольствием завел пространный разговор, как если бы Ширли была случайной попутчицей. Она немного растерялась, но настороженность не покидала ее, и это забавляло Эмберли.
Вначале они поехали в коттедж, чтобы она могла собрать вещи. Решено было, что вещи Марка она соберет позже: в данный момент у нее не хватило бы духу заняться этим.
Она полагала, что Эмберли подождет ее в машине, но он вошел в дом вместе с ней, сказав, что она может подняться наверх упаковать свои вещи, а он в это раз доведет порядок внизу. Она бросила на него удивленный взгляд: она никак не могла представить, что он может заниматься домашним хозяйством, и в этой роли он показался ей совсем другим человеком.
Поскольку накануне она покинула коттедж неожиданно, сейчас многое предстояло сделать. Она пробыла наверху почти полчаса, а когда спустилась вниз, то обнаружила, что Эмберли прекрасно со всем справился. В гостиной и на кухне ей почти ничего не оставалось делать. Он даже расчистил кладовую, просто выбросив скоропортящиеся продукты в кусты, росшие у соседнего поля, где стая уток быстренько кинулась на них. Ширли накинула цепочку на заднюю дверь, задвинула засов и повернула ключ в замке. Мистер Эмберли поднялся наверх, чтобы забрать ее чемодан, и отнес его в машину. Ширли в последний раз оглянулась и вышла, закрыв входную дверь. Когда она села в машину, Эмберли включил мотор и развернул машину на лужайке в сторону главной дороги. Внезапно он остановился и сказал: