— Да, — пробормотал Браво, — Кипр, Сирия, Палестина…
— И не только там. Ты не упомянул южную оконечность Черного моря, не охваченную Византийской империей. Трапезунд.
Святой отец кашлянул, прочищая горло, нисколько, казалось, не смущенный тем, что его перебили.
— Совет показался венецианцам убедительным, и на протяжении четырех столетий они упорно добивались владычества над морями. В то время не существовало кораблей, приспособленных для длительной осады противника на море, так что они делали то, что умели делать: молниеносно атакуя, грабили чужие корабли и портовые города, в то время как их собственные суда благополучно добирались из порта в порт под надежной охраной.
Это мы предложили использовать мачты кораблей в качестве осадных башен. Константинополь был взят крестоносцами… Обладая недоступным прочим знанием о землях по ту сторону моря, орден помог братьям Николо и Маттео, отцу и дяде Марко Поло. Благодаря контактам в высокопоставленных кругах нам удалось узнать, что генуэзцы, перейдя на сторону греков, владевших Левантом прежде, замыслили отбить Константинополь. Мы убедили братьев Поло и многих других покинуть город. Те, кого мы не нашли и не успели предупредить, и те, кто не внял мудрому совету, были взяты в плен. С ними обошлись, как с пиратами: ослепили или отрезали носы…
Греки взяли Константинополь благодаря измене в стане противника. Менее чем через сотню лет история повторилась. Человек из свиты Давида Комнина, императора Трапезунда, предал своего господина, и город оказался под властью турок. В день падения Трапезунда мы забрали оттуда один из ценнейших тайников ордена.
— Все это крайне интересно, — снова перебил священника Браво, — но я здесь по делу, святой отец. Где…
Отец Мосто, присевший на краешек стола, вскочил и поднял ладонь.
— Послушай, Браверманн Шоу. Каждый раз, когда в наших рядах появлялся предатель, это выливалось в череду ужасных смертей, и орден надолго оказывался отброшенным назад. Каждый раз рыцарям святого Клемента удавалось согласно их чудовищному плану завербовать кого-то из членов ордена. Сегодня настал такой день. Но теперь само наше существование висит на волоске.
Твой отец был убежден в том, что орден предали; ты сам сказал это мне. Однако ты, вероятно, не знаешь о плане, согласно которому Декстер должен был вычислить изменника, чтобы мы могли допросить его, таким образом добраться наконец до того, кто стоит за всем этим, и уничтожить врага в его логове раз и навсегда…
— Допросить? — нахмурился Браво. — Уж не имеете ли вы в виду пытку?
— Для получения нужных сведений хороши любые средства.
Браво покачал головой.
— Отец никогда бы не дал согласия на то, чтобы мучить человеческое существо.
— Но все-таки этот план, порожденный отчаянием, предложил он сам, — ответил отец Мосто. — И все, включая — такова ирония жизни! — самого предателя, с ним согласились. Это война, Браверманн. Здесь, сейчас, в этот самый момент существуют только два возможных варианта. Жизнь или смерть. — Он махнул рукой в сторону двери. — Вот почему я вынужден настаивать, чтобы дальнейший разговор остался между нами.
Дженни вскочила.
— Я не предательница!
— Браверманн определенно верит в это. Но я не могу позволить себе такую роскошь. Я полон подозрений по отношению к любому, кто не является сыном Декстера Шоу.
— Но как я могу быть предательницей? — горячо возразила Дженни. — Все мы знаем, что это кто-то из внутреннего круга…
— …Возможно, заключивший союз с кем-то из стражей, охраняющих членов высшей ступени.
Браво бросил взгляд на священника.
— Вы сами верите в то, что говорите?
— Половина посвященных высшей ступени убита менее чем за две недели. Где же были их достойные защитники? — Отец Мосто покачал головой. — Сейчас не время полагаться на умозрительные доводы и якобы самоочевидные факты. Твой отец согласился бы со мной, Браверманн. И ты должен согласиться.
Браво, поднявшись со стула, молчал, обдумывая положение. Потом обернулся к Дженни.
— Пожалуйста, подожди за дверью.
— Браво, не думаешь ли ты, что…
— Я хочу быть уверен, что нашей беседе со святым отцом никто не помешает.
Ее лицо застыло; она коротко кивнула и вышла из комнаты, не взглянув на священника.