- Плачешь?
В ответ молчание. Не зная как поступить в ситуации, внезапно вспомнил слова Гарри: "Если видишь, что человек плачет или ему слишком тяжело, не думая, садись, и просто обнимай его. Как можно крепче."
Было неловко, но эх, пришлось перебороть свой непонятный страх и, немного коснувшись, все же обнять. Силуэт все так же вздыхал, поднимался, опускался, но без единого слова, лишь маленькая ручка взяла мою, и крепко сжала.
* * *
"Почему же в той квартире горит свет, в окне, напротив моего. Вижу тень, разбросанные волосы на спине, ночник; однако зрение у меня хорошее... Как так может быть, что она не спит, по какой причине. Надо бы зайти, может помощь, какая нужна...
Одевшись, я вышел из квартиры и начал спускаться по...
III. I Глава 8. I
... ступенькам, которые вели на улицу. Перебирание кроссовок по холодному полу, открытая дверь с лёгкого касания руки.
Неспешное шествие по тротуару, спокойный взор по сторонам, улавливание малейшего звука; вроде страшно, но в то же время обычное для этого дня восприятие природы.
"Как же хорошо, что окно это дома находится в пару минутах ходьбы от моего, и что я быстро шевелю ногами... А как же я войду, если дверь будет закрыта? "
Эта мысль не давала Гурту покоя, пока подойдя ближе не обрадовался - она открыта настежь.
Поднявшись вновь по скользким выступам, он дошёл до предполагаемой квартиры, за дверью которой после мягкого касания пальца послышался перезвон колокольчиков. Тяжёлое грустное пошаркивание в тапках, ключ в замке, щелчок...
"Боже мой, это он!"
"Боже мой, это она!"
IV. | Глава 1.|
Это заключительный отрезок, когда с момента очной встречи прошел лишь год. Мы очень сильно поменялись и с тех пор, как стали странными знакомыми и смело потеряли интерес к жизни. Сбежали всего обычные двенадцать месяцев, но столько много изменилось. Сейчас вижу мир, который был другим.
Снова сияет солнце на небе, птицы кричат, и мы под навесом в той самой беседке, где раненный в сердце после разлитого "Карлсберга", я писал, как не хватает тебя, и как не могу забыть, что было между нами. Продолжал думать, но все надоело. Прождал довольно долго и хватит этого с меня. Здесь только мы, закончится на этом век всех непоняток, наивной боли и рассудка. Мы отдохнули друг от друга и все, конечно, должен быть конец; буквально, длинный день прошёл за это время. Мы осознали, что все-таки не можем друг без друга. Оно начнётся скоро, как вновь тебя целую и вспоминаю все, чем был бесшумно окрылен и угнетен в волнах... Тот самый знакомый аромат твоих волос, улыбка, подчеркнутая ямочками, утопленными в щеках. Твой сладкий голос, взгляд на жертву довольно громкий и неизменный на мимолетных людей. Пришёл конец всему, как было трудно мне в те самые минуты, что выбраны своей волей. Он, мой выбор, грядёт глас из недр души и сердца.
Тихий шелест под ногами свежей летней травы, шуршание деревьев... Багровые туфли, цветочное платье... Голубизна - оттенок неба, прекрасный лес. Все сразу вспоминаю, как утром раньше ездил по делам. Проснулся рано, вышел из подъезда, а вокруг все равно темно. Вон там кичатся птицы у помойки, ворчливо галки отгоняют голубей, а возле них снуют вороны. Раздался лай и из дворняжкой мчится стая, прогнали с места... Две облезлые по краям распушенный ворс хвоста, нелепо упавший кот в контейнер. Тот самый вокзал, где в ряд стоят автобусы и сигналят... Охранник спит.
Тогда ещё было, не знаю, что в голове взбрело, я гулял под дождём без футболки. Да и такое ещё бывало, что в минус восемнадцать шёл расстегнутый без шапки и грыз ежевичный рожок. Мы жили, как хотели и это поистине самые лучшие дни. Катались под склон на резиновых "ватрушках", ходили в кино, крали арбуз вечером с тёмного базара... Смотрели до поздней ночи футбольные матчи, а утром мучились, как плохо поспали; ломали железо в зале и мечтали об идеальной фигуре. Ездили в другой город, шли, смеявшись по улице, перебегали на красный сигнал светофора перед бибикающей машиной и кидали друг друга в глубокие сугробы. Слушали музыку через колонку. Подруг ловили в их прыжке на руки, когда те с разбега падали и крепко обнимали нас. И не нужны нам праздники, чтобы увидеть кого-то и крепко обнять, руку пожать. Выбрасывали старые доски без куртки в минус восемь. Пили крепкий алкоголь для расслабления и напивались дешёвым до упада. Всю свою юность жили в кальянной, мало известном ресторанчике, на улице... просадили много денег. Любили нас, а может, мы и сами умирали без кого тогда ведь не могли. Мы просто обожали яркие эмоции, так страстно могли ненавидеть и искренне дружить. Молчали, закипали и кричали невпопад, когда наступал очередной взрыв. Так счастливо все это было, что даже сами просто не замечали, но только шли к своей мечте. В свои те малые года мечтали о любви, семье и детях... Но то, что было, где оно...