VI. | Глава 3. |
«По ту сторону тебя, сидел с угрюмым лицом и думал о прошедшем детстве. Вроде как сон, но повторить не за что не согласен уж точно. Ноги упали с кровати, все еще ровная спина, а дрема, прям где-то рядом. Зачем ты пишешь про меня?
… То есть?...
«Ну что ты такой тугодум, скажи мне на милость. Сейчас, сам не скрывая того, сидишь за столом, ешь шоколад с арахисом, запиваешь холодным молоком.»
… Ты кто? Каким правом ты обладаешь, что здесь описываешь меня, хотя в жизни ни разу не видел…
«Однако чувство юмора у тебя полно и даже больше, чуть выше вижу горсточку с песчинкой. Вот знаешь, кто ты? Это я, только ты назвал меня иначе. Перед компьютером, как ни в чем не виноватый, раскручиваешь мой сюжет – но как-то странно очень. Поверь мне, знаю, почему так хочется тебе сейчас присесть и начать писать, без задних мыслей. В голове все дальше крутятся песни «Шмеля», исполнителя, которого ты любишь так называть, а послушать, не можешь… Боишься сбиться с мысли, о чем писать, забыть меня во времени, и резко вспомнив, переместить щелчком лишь большого и среднего пальцев.»
…. Неужели тебе не нравится такая жизнь? Вот ведь сам посмотри. Подарил тебе я много чего разного, а где спасибо?...
«Чего-чего? За что? Ты подарил мне муку, боль. Как трудно было мне шагать по книжке прошлой. Знаешь? Ведь ты тоже это ощутил, злорадное призвание: зависимость. Знаешь, как мне было больно?! А?! Ведь я бы мог сейчас сказать тебе бы все в лицо, но не могу, ты создал меня и вселил в меня дух жизни, а не наоборот. Зачем я буду тревожить тебя, но нет, пойми, зачем так больно. Может, это круто, развлекать когда-то маленьких детей, наверное, тогда ты лучше знал, что будет только хуже. Зачем подверг меня своим врагам, внушил что любовь – это хорошо, и спрятался, убежал как маленький ребенок, оставив с самим собой на не помню какой из девяносто девяти страницах.»
… А все же ты не благодарный, я подарил тебе мечту. Ведь сам, когда был очень мал, и постоянно ныл в себя, говорить про себя никому тогда ведь не хотел, пришел во сне, просил любви. Простой человеческой любви к людям, и больше всего, к одному. После, ты сильно пожалел о просьбе и много раз хотел закончить главы на Голгофах… Помнишь, один раз сидел у камня, пролетала черная бабочка и ты пожалел, что смог оказать милость человеку. Конечно, помнишь. Я всю твою бумажную жизнь дарил лишь то, что сам хотел…
«Сейчас же мы летим в пропасть со сколы вдвоем. Меня разбирает ожесточенная злоба. Я неистово хочу пожирать людей своими зелеными глазами. Я знаю, почему сейчас ты сел и написал наш диалог с тобой. Ты тут, и там, говоришь со мной через частое перебирание кнопок – прости, что дал так много тебе боли? Серьезно?! Ты только что смог осознать, как больно сделал мне в те дни, когда бежали все? Больше не хочу быть для тебя другом, пойми, как сильно надоел пытать меня. Жизнь моя всегда была при мне, но ты, то самое богатство, что было у меня, забрал ко всем чертям собачьим. Ты главным образом ведь знаешь то, что мог подарить мне рай на землю, многих благ и счастье; хоть где-то я был бы рад, но нет, опять брошен тобой в канаву. Давно, не помню когда, но точно не вчера, я стоял пред иконой, молился богу, просил: он молчал, не слышал ни слова от него. Тогда, сквозь те самые тернии, к звездам, рвался как зверь, цепкими руками рвал на себе их скользкие липкие лианы. По мне стекала хрустальными капельками кровь, до изнеможения облизывал тощие пальцы, а ты бросал меня дальше. Я не ел и не пил, как будто потребности нету; ты нигде не говорил, что без потребностей точно умею. Почему, я как сын твой, послушный, во всем без прихоти. Зачем именно сейчас пришел, чтобы снова надо мной повеселиться.»
… Позволь, мой милый друг, я не давал тебе плохого. Ты жил нормально, хватит сплетней. Тут больше ругани и страсти этой бури. Точно, воды не пил и мало ел, но знаешь, как все же много преодолел. Сквозь много чего, мне вспомнить сейчас будет очень трудно; никогда не бросал тебя в беде и шли с тобой рука об руку…
«Ты снова заливаешь мне, похож на тех, кто слабо верит в нас, живущих на листе. Мы многое не просим, и молчаливы сами, но поговори хоть с нами, даже немного, и мы будем счастливы.»