Много было разнообразных дней, один никак не похожий на следующий, но так не хватало стать взрослым. Мы очень сильно спешили как вон тот барабан стиральной машины. Просыпаясь дома от уюта, всегда было радостно и очень светло внутри.
Конец дня и все разбредаются по своим квартирам, детские тонкие звонкие крики с рассказами о счастливом, трогали любопытных слушателей и все когда-то мечтали сбежать из дома, просто ради приключений. Стоя рядом с мамой перед иконами жаловались на очень болезненные ощущения в ногах но только после окончания слов, произнесенных с особых трепетом и силой, спрятанной в тихому розовом платке.
На ночь в детстве сказка, красивые разукрашенные картинки на страницах и вера в любовь… Мы что ее потеряли?
Мимо оживленных домов, где когда-то гуляли люди в масках под покрывалом ночью, наблюдали в окно звезды и горели сильным счастьем к этому дню уходящего лета.
Оно было таким, что все чаще становилось грустнее изо дня в день, когда мы уже взрослые вспоминаем его именно в печальные дни.
- Все взрослые очень грустные и могут не спать целыми ночами!
- Да, а еще они сильные и могут таскать на спине огромные мешки по СТО килограмм…
Теперь как-то все немного хуже; если глянуть с другой стороны… Просто тихая спокойная ночь с темным сумрачным небом. Капли больше стремительно не летят, но только лишь влажное «шлеп-шлеп» подошвой ботинок и яркие близлежащие огни от фар, золотистые, проникающие вниз, под асфальт робкой линией и алые сзади, насыщенно выгорающие в промежутке густого дыма из-под жужжащих колес. Резкий свист и машина летит вперед…
«А сейчас мы просто сидим вдвоем рядом, смотрим вперед, и каждый думает о своем, не до конца плохом окончании. Могли же сидеть напротив друг друга, но не стены и запивать кексы черным чаем. Ведь все же…
Что было у каждого за это длительное время?
- Думаю, можно долго видеться каждый день, но ведь при этом надо что-то придумать
- Верно, но…
- Я лишь помню частями, без обид… Хорошо, что ты якобы не против…
* * *
Вспомни тот день, выпускной, красочный баннер, на котором оставили нелепые мазки, подвешенный над зашторенным окном; именно он под конец упал на всех парашютом и многие плюхнулись носами в свежие салаты, политые сырным, слегка жирным и очень желтым соусом; тогда было жалко только раскрашенную бумагу, на которой проявились пятна нежно-фиолетового торта…
И это все лишь только о нем; но что же еще; память открывает комнаты, как бы скромно не звучало, к ярким моментам…
«Поверьте, сегодня самый грустный день из всех, ведь вы покидаете наш не совсем знаменитый, но все же институт. Думать было слишком просто, что мы могли бы запомнить после него многое, но, надеюсь, вы меня не подведете. И стоит идти дальше лишь вперед, даже если слишком тяжело. Ничего не препятствует решению проблем. Все элементарно, как любая таблица, которую вы изумительно все знаете, до любой запятой и не очень понятного значка.
Прошу вас, любимые мои, сами хорошо знаете, как вечно пекусь о вашем самочувствии, хрупком молодом здоровье… Я слишком сильно увлеклась разговором, который вижу вас сильно утомила.
Давайте, родненькие, поднимем эти бокалы с вином, шампанским, рюмки с водкой, виски за будущую счастливую жизнь. Лишь Помните одно, все будет лучше других только у моих детишек, которые сейчас смотрят на меня осчастливленными глазами. Все решаемо очень быстро, но только смерть…»
Она слишком быстро упала и потухла вместе с той жизнью, которая на земле несла больше, чем любой из других.
«И правда, что есть, то есть; это была самая грустная пятница из всех, ибо любил ее как настоящего человека: «смерть определит ответ последней, когда свет померкнет и погаснет чья-то жизнь; она проблема для решения всего остального.»
«Знаешь, а ведь вино очень противно как не сочетающиеся между собой, что-то пресыщенно вошедшее в повседневную жизнь. Ну вот что может быть вкуснее торта или пирога… Все это настраивает на тихую спокойную ночь под присмотром сумрачной тишины темно-синего неба.»