Глаза быстро открылись.
«Насколько это могло казаться почти неприятным, что перед тобой возникла затемненная фигура красивой девочки, наклоненной надо мной. Выглядело все слишком похоже на сцену, живо говорящую о ее воспитании.»
В полумраке помещения грудь подергивалась темными местами по краям, едва видный подбородок, узкий и аккуратный под темно-малиновыми губами, нежным носом и пронзительными глазами.
«У этой «крошки» прекрасно выписанные формы, буквально со страниц неизвестного, но очень знаменитого журнала. Тонкие хрупкие плечи и, повисшая на них мятая, местами изорванная футболка темно-оранжевого оттенка. В лицо летел запах летних цветов и сладкого пива. Ее испытующий взгляд показывал настоящий интерес ко мне, непонятному телу, лежащему в луже с запахом спирта и темной горькости. Зачем она пыталась ощутить руками это скопление жидкости, перебирая в руках, переливая из ладони в ладонь. После она пахла еще вкуснее, чем просто дорогой виски с лимоном. Зачем она присела рядом и начала медленно разглаживать мои волосы, втирая в них этот аромат, делая их жестче… Мне пришлось терпеть, хоть по ощущениям было довольно приятно; Знак того, что мало кто давно делал это с призванием, но не просто поиграть, именно конкретно дать четкие границы в понимании.»
Это было исключение; она присела рядом, упершись одной кистью на полы, а другой на расстегнутую ширинку; поджала ноги, села и низко склонилась, коснувшись левой грудью его шеи. На ухо шептание казалось заглушенным и вполне понятным.
- Малыш, тебе плохо?
«Обычные три слова, но в них что-то было такого, чего редко встретишь в искренности. Говорит правду… Но зачем обязательно касаться языком... И слабо кусать за ухо. Это очень волнительно и мгновенно будоражит все тело; шумные мурашки быстро пробегают крупными шагами по телу.»
- Нет, солнышко, вовсе не так…
- Тогда пойдем, ты должен оценить мой танец!
Она резко вскочила, рукой стряхнула с попы крошки, лежавшие на полу от раздавленного лимона и недавно купленного темного шоколада.
- Да, да, я иду… моя милая.
Гурт попытался подняться, но тяжелая голова глухо упала на влажный пол. Застланные утманом глаза…
- Плохо что-то ты идешь, давай руку.
- Нет!
- Быстро!
Громкие слова показались очень возмутительными, и непонятные импульсы ударили вспышкой в голове. Молниеносно взлетела нога и твердой ребристой подошвой впились девушке в мягкий подтянутый живот. Она неожиданно отлетела в другую сторону, ударившись о стенку. Тишина, молчание и больше ничего; музыкальная композиция продолжала играть фоном позади.
- Мне больно! Ты понимаешь это, тварь!
- ДА!
- И как ты можешь такое говорить, совершенно не ощущая своей вины.
- Не знаю!
- Ты бесчувственный! ТЫ…
Хлесткий удар рукой оставил красный след пятерни на ее румяной щечке. От нее из уголка губ начали сочиться теплые бордовые капельки, стекающие по подбородку вдоль шеи, на объемную грудь.
- Боже мой! Охрана! Она лежит без чувств и неужели все слепы! Ей плохо! Скорее, воды! И ВРАЧА!
- Заткнись!
- Как Вы, молодой человек, можете вообще такое говорить?! Я потрясена этим гнилым миром, как все запущено!
- Слышь ты, женщина! Вон то залитое кровью тело моя жена и не смей касаться ее, да хоть меня… Иначе я возьму свой нож и вырежу весь этот бордель.
- ЧТО?
- Рот закрой!
- Как ты смеешь?
В руке, на запястье блеснуло серое начищенное лезвие.
- Караул! Он МАНЬЯК!
- Но было поздно, тропинка, выстроенная из людей по краям, вела к затемненному выходу. Гурт быстро схватил ее, закинул на правое плечо, охватив бедра с обнажившимися ягодицами. Жидкость медленно капала на влажный асфальт, смываясь водным потоком в сливное отверстие возле бордюра.
Увидеть этот вид стоило многого так же, как и ее тело при лунном свете; загорелый тон обеих грудей, тихая тень под футболкой, порванной в рассвете грубой ночной тьмы; шорты едва держались на талии.