* * *
Понимание это приходило очень долго. Все так же холодно, только теперь в застегнутой одежде. Долго сидела бы, наверняка околела, и решила уйти. Медленно поднялась, расправила подол, кинула взгляд на вздутый чек в книжке, и ушла.
Долго бродить не пришлось. Ноги ныли от боли, наступать очень больно. Решила сесть на лавочку. Задремала...
Разбудили мерно тикающие часы на запястье, хотя думала, что ткнул незнакомец, решивший присесть рядом, затянуться "Честером". Нет, внутренний голос заставил встать, идти дальше; благодаря мне бродить долго не пришлось. Зашла домой, сбросила тяжеленую обувь, накрошив сыпучей грязью. Босиком прошла в душ, скинула одежду, обнажила свое хрупкое тело, извиняюсь за подробности и за слюну в уголке рта, хи-хи; натирала жёсткой мочалкой, смывала трудный эмоциональный день. Теплая шипящая струя била в грудь, узкую талию, бедра... Все, больше без описания, слишком сильно ты теперь смахиваешь на свежий багровый помидор.
Повернула кран, закрыла дверь ванны, выйдя в окружении тёплого пара будто богиня по облакам, накинула халат на голое тело, двинула за стол на кухню. Выставила из холодильника кефир, наполнила кружку, выпила и пошла спать. Не люблю ложиться в темноте, но, упав, головой задела выключатель и уснула, не заметив ночного окружения.
Утро было нежданным. Звонок на телефон, неужели проспала!
- Алло?
Тогда мой голос был слишком сонным, и не понимала, что там говорят по ту сторону линии.
- Эрика?
- Вроде да, а что?
- Мануэль не видела? Кто-то сказал, что она умерла.
- Как так умерла? Прям так быстро.
- Ну да, никто не видел как. Сегодня похороны. В 13:00
- А свадьба?!
- Представляешь, сбежал и сказал, что не любит. Сижу перед платьем на венчание и не знаю, сжечь или выкинуть. Может, вообще подарю.
- Кому?!
- Ну-у-у не знаю. Может и тебе...
- Мне?!
- А если нет; впрочем, пока на решила.
- Ну так что?
- Да, я приду. Спустя час, тогда, после полудня встретимся на кладбище.
- Ждём...
Гудки ещё долго отдавали эхом в голове, когда телефон твердил четкое: "Пип, пи-и-и-ип..."
Завтрак казался безвкусным, кофе очень горячим, яйца сожмуренными белками. Плевать на солнце, быстро смывшееся настроение омрачняло будущие будни. Натянула жмущие серые джинсы, одела белую футболочку, красную куртку, брызнула вкусными духами и, хлопнув дверью вышла на улицу.
"Ведь как сон, поверить в это очень сложно. Вчера сидела и пила кефир под вечер, а сейчас, меня кладут в гроб и закапывают под тяжёлым слоем рыхлой земли. Но как это, если на самом деле жива и вот сейчас сижу на лавочке, собираюсь спустя тринадцать минут встретиться со всеми, увидеть свое лицо, звук глухо захлопнувшейся крышки, беспорядочные удары, вколачивающие ее.
Кто бы мог подумать, что так тяжело идти на свои же похороны, когда сам ещё жив. "
Шуршание хрупких листьев под ногами, порыв, цепляющий пеструю кучку, взмываемую вверх смерчем, растворяемую вверху и медленно осязаемую над головой.
Неспешный шаг, поникшая голова в момент сильно биения колокола и аромат кадила на на несколько метров вывели из раздумий. Остановилась за деревом и наблюдала...
- Пом-мо-о-о-лимся Го-о-о-споду Бо-о-огу, - нараспев разлеталась молитва, ударяясь о твердую кору и кривые сучки.
Описывать все это было бы трудно, как будто настоящее. Я видела смерть самой себя. Ужасное зрелище, когда понимаешь, что больше никогда не улыбнешься, не будешь есть шоколад на завтрак с кофе, мучиться из своего веса и "весомой" значимости для мира. Привыкнуть тяжело, а уж осознать то, что больше красивых радостных фотографий с твоим нелепым лицом, на фоне старого дуба или молодого озера не будет, тем более, нелегкая задача.
"Знаете, я видела настоящий, деревянный обитый цветным мхом ящик с крышкой без петель, и меня пробрали насквозь щипания мурашек. Пыталась разглядеть под платьем свою резиновую кожу воскового оттенка. Безуспешно. Пришлось накинуть плотно на лицо капюшон, пройти между рядами и попытаться рассмотреть. Может там была куча игрушек, и меня это сильно интересовало. Надо было глянуть хотя бы одним глазом.
Раздвинув руками толпу и, проникнув в центр событий, отрешенная, закрыла глаза...
* * *
- А дальше? Что было потом? Не может все просто так закончится здесь, на этой изящно грустной ноте. Не верю... Мануэль?!
Поветрие нежного аромата, остывший зернистый чёрный напиток. Её не было, возле чашки стоял диктофон, стул пустовал.
"Ничего не понял. Я же видел ее она мне рассказывала свою историю, внимательно смотрела в мои глаза под летним, напоминающем французское, небом едва жёлтого оттенка. Теперь же не было идеала, а, напротив, на бугорке от вилки под скатертью, возвышалась записка: