Зависимый
Пролог.
Памяти А.М. посвящается.
В который раз стою, утопая по колено в снегу, и держу в руках охапку алых роз с закрытыми бутонами, как ты любишь. Стою, жду, вдруг случится чудо, и ты появишься.... А тебя все нет...
- Тебе ведь принес. Нравится? Молчишь, опять молчишь...
Когда дует ветер, мне кажется, что это ты меня обнимаешь, прикасаешься своими нежными ладонями, поглаживаешь кожу, иногда они даже обжигают и в том месте, где состоялся «контакт», горит все, а следом проходит холодок и приятная мурашка по всему телу....
Когда шелестят деревья от дуновения все того же ветерка, мерещится, что это ты смеешься. Да, я слышу твой заливистый, звонкий смех, такой родной такой желанный, к которому слишком привык, по которому скучаю изо дня в день.
Когда птицы поют свою песню, кажется, что это ты напеваешь что-то из твоего любимого, как обычно себе под нос, а я опять улыбаюсь, потому что твой голос это мой фетиш, моя личная зависимость, мое сумасшествие....
Как мне тебя не хватает....
- Как же, сука, больно! Слышишь! - срываюсь, опять срываюсь и кричу, громко до хрипоты, до потери звука. Кричу, хочу, чтоб ты меня услышала. Ты!!!
Говорят, что время лечит..... Не лечит оно ни хуя, Оксана, не лечит. Невозможно стереть из памяти тебя, потому что ты не просто часть, ты и есть моя душа, моя жизнь, моя вселенная с голубыми глазами....
Время может только притупить боль и то не сразу, да и не на постоянно, потому что в некоторые минуты тишины ломает, по тебе меня ломает, корежит до боли за грудиной и странной пульсации в черепной коробке. Я ж не забыл, тебя не забыл, да и как это в принципе может быть, возможно?
Ускользают твои черты, но я смотрю на фото в альбоме и запоминаю. Изо дня в день отпечатываю, но это никогда не передаст твоего непередаваемого, не похожего на чей-либо другой, взгляда..... ПО которому скучаю... Я ж по тебе, сука, скучаю!!!! Оксана!!!
Глава 1.
Глава 1.
Я снова лежал на полу, свернувшись клубочком. На этот раз сгруппировался, ребята научили, а еще спрятал голову руками, чтобы не было сильных гематом на тот случай если прилетит. А прилетало часто....
Мне снова четырнадцать, двенадцать, одиннадцать, а может быть десять...
Опять на полу, грязном полу нашего маленького домика. А он опять пьян, у него, как обычно грязная обувь и подошвы....
Я изучил, нет, сфотографировал в своей памяти «от» и «до» подошвы его ботинок, сорок третьего размера. Она резиновая, наверное, точно не знаю, но она качественная, не скользит по снегу, это то, на чем этот человек в те времена, когда жизнь была нормальной полноценной и хорошей, не экономил. Никогда не экономил на обуви, верхней одежде, парфюме и сигаретах, ах, да, еще выпивке, а потом......
Мне тридцать три и иногда я думаю, что это не картинка из прошлого, а банальный кошмар, искажающий и душащий, убивающий и заставляющий просыпаться среди ночи. Нет, я не кричу, больше не кричу, когда вижу его «во сне». «Там» от этого быстро отучили.....
Но это все меня уничтожает, разлагает. Мое прошлое, оно скручивает и превращает в маленькую точку, букашку. Я не личность. Я - быдло, у которого в принципе не может быть ни мозгов, ни души, ни будущего, ничего-либо еще, под этим подразумевая - самое настоящее обыкновенное человеческое счастье, которые такие, как я не заслуживают.....
- Андрюх, че там?! - доносится крик снизу.
Это Геша, наш бригадир. Стоит в своей оранжевой каске, прищурившись, и смотрит на меня.
Высота около десяти метров. Сварочные работы. Наша бригада заступила только вчера, предыдущая сдала смену и теперь мы либо устраняем их «косяки», и такое бывает, либо продолжаем работу, но забить на недочеты нельзя. Только не мне. Я помню, теперь знаю, что хорошие люди встречаются в этом мире, а их подводить нельзя.
- Хвалят тебя, Андрей. Говорят, за что не возьмешься, все в руках «горит». Хороший ты видимо сварщик.
- Не знаю, людям виднее.
- Начальник колонии просил за тебя. Говорит, не обижайте.
Пожимаю плечами и смотрю перед собой. Состояние апатии уже закончилось, но иногда «накрывает».
- Садись, чифирю попьем.
- Э, бля! Ну, так, че там, Андрюх!!! - крик приводит в сознание.
Маячу, что все в порядке. В нашей работе без жестов никуда. Тот кивает в знак усвоенной информации, а я снова приступаю к работе. Опускаю маску на лицо и шов за швом соединяю большую конструкцию будущего торгового центра.
- Кто ты по жизни, парень?
Хочется ответить человек, но не здесь, здесь такой ответ не «проконает», выражаясь на тюремном жаргоне. Передо мной сидит один из представителей «черной масти», так называемых блатных, по кличке «Берест», иеарархической лестнице он занимает свою определенную нишу, авторитетную. К нему прислушиваются, его уважают, его слово «закон». Он следит за порядком, за исполнением вне гласного тюремных правил, разруливает конфликты между сидящими и представителями ИТУ и не только.