- Ты что сосунок?! Позорить меня вздумал?! Высечь тебя нужно, как следует.
- Папа не надо....
Я пячусь назад к стене. Опять боль, опять унижение и подошвы, подошвы его дорогих ботинок, оставшихся от хорошей жизни...
Он расстегивает ремень, что аккуратно вставлен в петлицы брюк. Слышу, как звянькает бляшка. Закрываю глаза. Не видеть. Самое главное не видеть.
- Руки, тварь!
Одно из важных правил - не перечить. Вытягиваю. Удар. Жмурюсь.
- Глаза открыл, - пауза. - Я сказал, глаза открыл, - очередное молчание и мое бездействие.
Страх в каждой клеточке моего тела. Боюсь. Я его боюсь. Боюсь увидеть это знакомый звериный взгляд, эти глаза залитые «кровью».
- Глаза....
И тишина. Грохот. Открываю глаза. Отец на полу. Бьется в очередном приступе эпилепсии. Молча сажусь к нему в изголовье. Поворачиваю его голову набок и зажимаю в ладонях.
«Все будет хорошо», - в голове.
- Все будет хорошо, - шепотом для себя.
- Все будет хорошо, - уже громче, но так чтоб более иль менее, слышно....
- Хорошо....
Жизнь страшная..... Пусть и не у всех, но страшная. Это сейчас в свои тридцать три, разлаживая по полочкам чужие шмотки и, рассуждая, понимаешь, что у кого-то, может быть, было и хуже, то нужно было забить на этот бред и идти дальше. Но тогда много лет назад я - маленький ребенок, который по факту искал с самого своего рождения любви и заботы. Жаль, что почему-то это все обошло меня стороной. Того слабого мальчишку, заставившего брыкаться по уши в грязи и пытаться разглядеть просвет.
Глава 3.
Глава 3.
Пробуждение носит в себе характер интенсивного телефонного звонка. На автомате протягиваю руку к гаджету и принимаю вызов. Проснусь позже, вовремя разговора.
- Да, - хриплый ото сна голос, прожжённый алкоголем, пугает.
- С днем рождения, пап!
Улыбаюсь. Ну кто еще мог позвонить к тому же так настойчиво, зная, что отец вернулся с вахты вчера и встречины прошли по обычному стандартно в пьяном угаре и компании таких же как и я уродов, только он - сынок.
- Спасибо Леша.
- Да, не за что. А ты спишь, да? А я тебя походу разбудил....
Улыбаюсь. Догадливый.
- Если ток совсем немного. Как дела в школе? Как мама? Как сам? Не шалишь?
- Да, нормально все. Гриценко, правда, достал, но мы ему с пацанами шею решили намылить.
- Помнишь, - перебиваю, - мы с тобой говорили, что рукоприкладство это последнее дело.
Молчит, не сомневался. Продолжаю:
- Так вот, если тебе интересно мое мнение, я против драки.
- Пап, ну ты че такой, а? А если по-другому никак!
- Всегда есть другой выход. Можно просто забить на его выходки, жить дальше и не обращать внимание.
- Он нарывается. Сам просит.
Ухмыляюсь.
- Ладно, об этом потом поговорим. Как на счет прогуляться с отцом. Может в кино, по мороженке или потеряться в кафешке. Давай только уроки сделай, пожалуйста, чтоб мать на меня потом не наезжала, что я на тебя плохо влияю. Кстати, дневник прихвати, оценки глянуть охота.
- Ты - зануда.
- Я отец, какой никакой. Так что?
- Хорошо.
- Что хорошо?
- Где? Во сколько?
- Я подъеду за тобой часиком к двум, будь дома. Деньги привезу.
- Только мамке не отдавай, лучше бабушке.
- А то я без тебя не знаю.
И отключается. Мы с ним никогда не прощаемся, не любим...
Отрываю свое бренное тело от постели. В комнате порядок. Димас дрыхнет где-то в кресле своей комнаты, а я уснул на полу. Привычка многолетняя спать на нарах. Ничего как-нибудь отвыкну, главное не хочу к этому больше возвращаться.
Выползаю в кухню, оглядываюсь. Никого. Бардак страшный - бутылки, окурки, полная пепельница, грязная посуда и остатки еды, в том числе бухла. Меня трясет, как суку на выданье. Тремор это завсегдатая особенность, ставшая частью жизни алкоголика. Но сегодня пока пить нельзя, у меня сын, а для него, пред ним папа никогда не бывает в пьяном угаре и даже загашенным.
Дабы привести остатки нервной системы в порядок и упорядочить поток мыслей, что так и норовят притянуть ненавязчиво мои руки к алкоголю, что на дне бутылки красуется и манит своим видом, начинаю уборку. И в первую очередь выливаю спиртное в раковину, хрен с ним, а устоять должен. Должен, твою мать!
Следующий шаг посуда, а в завершении горяченького похлебать. Из того, что есть в холодильнике Чигарева, а также содержимых полок в шкафчиках, удается приготовить щи.
Как не странно, а на запах никто не пришел, оно и к лучшему. Видимо попойка закончилась, гораздо позже моего отрубона. И в полной тишине, наслаждаюсь приготовленным своими руками блюдом. Вкусно.... Тишина...
Да, я стал любить тишину. Странно, но это так. В какой момент это понял, сам не знаю, а вот раньше, еще не так давно боялся одиночества и бежал, а сейчас, замечаю, что не бегу... Наверное... не бегу, а может потому что светло, может потому что алкоголь не совсем выветрился и это похмелье так влияет. А что будет, когда отпустит совсем? Когда ломать начнет? Тело будет выворачивать, а разум биться в конвульсиях прошлого, бытия и размытого никакого будущего? Что будет? Опять страх начнет пробираться в каждую клеточку моего тела и накрывать тенями былого, уводя за собой в свой загадочно страшный мир, полный кошмаров на яву. У чудовища не может быть по-другому...