— Откровенно говоря, Ной, я писал ее не для публикации, а для себя.
— Автобиография с элементами катарсиса? — Ной усмехнулся. — Бывает…
— Нет, не автобиография.
— Тогда зачем же ты потратил на нее столько времени? Уж не для того ли, чтобы затащить в постель мою жену?
— Тоже нет.
— Ты начинаешь действовать мне на нервы, Паркер!
— Я написал ее для того, чтобы заманить тебя сюда, на свою территорию. Чтобы видеть твое лицо, когда ты будешь умирать. Когда-то ты стоял на мостике яхты, смотрел, как я барахтаюсь в воде, и ждал, когда я утону. Ты даже решил ускорить этот процесс — но не из сострадания, а потому, что мои крики действовали тебе на нервы. Теперь моя очередь, Ной.
Ной презрительно фыркнул:
— Что ты мне сделаешь? Переедешь своим инвалидным креслом?
В ответ Паркер только ухмыльнулся и достал из кармана небольшую плоскую коробочку со штырьком антенны, похожую на пульт дистанционного управления.
— Ага, понимаю! — промолвил Ной с глубокомысленным видом. — Ты собираешься забить меня насмерть своим радиоприемником!
— Этот сарай принадлежит мне, — сообщил Паркер самым безмятежным голосом. — Я купил его и могу делать с ним все, что захочу. Мне здесь нравится — здесь я «ловлю настроения», как говорят писатели. Но кое-кто на острове считает, что этот ветхий сарай представляет опасность для детей, которые могут случайно сюда забраться. Потолок здесь прогнил и может рухнуть каждую секунду, к тому же этот заброшенный колодец… — Он показал рукой на низкую кирпичную ограду за своей спиной. — В общем, я решил пойти навстречу пожеланиям моих соседей-островитян и уничтожить эту старую развалину.
С этими словами он нажал на пульте одну из кнопок. В дальнем углу сарая что-то глухо хлопнуло, во все стороны посыпались искры, и Ной, обернувшись на звук, увидел языки пламени, которые быстро ползли по сухому дереву стены и по мусору на полу.
В тот же момент Паркер сильным толчком направил кресло вперед. Однако Ной, предугадав его движение, проворно увернулся и взмахнул кулаком. Ежедневные занятия в гимнастическом зале оказались ненапрасными — Ной был в отличной физической форме и успел нанести Паркеру два сильных удара.
Он не учел, что руки и плечи Паркера тоже получили хорошую тренировку. Паркер сумел не только отбить большинство выпадов Ноя, но и удержаться в кресле. Однако главное его преимущество заключалось в том, что он знал характер Ноя. Его бывший друг редко сражался по правилам, он дрался, чтобы победить, а как — не имело для него значения.
Именно поэтому Паркер не особенно удивился, когда Ной начал толкать его вместе с креслом к колодцу. Напротив, он ушел в глухую оборону и только изредка наносил неловкий удар, от которого Ной легко уклонялся. Почувствовав, что враг слабеет, Ной атаковал с еще большим пылом. Попытки Паркера защититься от ударов лишь раззадоривали его, и Ной удвоил усилия, торопясь поскорее с ним покончить.
Но случилось непредвиденное. В точно рассчитанный момент Паркер нажал тормозной рычаг кресла. Тормозные колодки впились в резину колес, и кресло неожиданно остановилось как вкопанное. Ничего подобного Ной не ожидал. Инерция продолжала толкать его вперед; он сделал шаг, другой и споткнулся о кирпичное ограждение колодца. Нелепо взмахнув руками в тщетной попытке обрести опору, Ной с пронзительным криком полетел вниз.
Его вопль странным образом напомнил Паркеру крик Шейлы, когда, зацепившись за леер, она полетела в океан.
Тяжело, с хрипом дыша, Паркер вытер рукавом рубашки окровавленный нос.
— Безногий сукин сын! — крикнул ему Ной со дна колодца.
Усмехнувшись, Паркер сплюнул:
— Так ты еще не подох, Ной?
— Колченогий ублюдок! Паркер хрипло расхохотался:
— Жалкий неудачник! Калека перехитрил тебя! Ты сам угодил в колодец, куда собирался столкнуть меня. Где твой ум, Ной?! Ведь рассказывая про колодец и про то, как он глубок и опасен, я сам навел тебя на эту мысль. Любой писатель, если он хоть чего-то стоит, сразу бы понял, что я что-то замыслил, но у тебя не хватило для этого извилин в мозгах!
— Вытащи меня отсюда, сволочь!
— Ради всего святого, Ной, не разрывай мне сердце своими мольбами! Колодец, конечно, глубок, но это, согласись, не Атлантический океан с его акулами и прочими хищниками. Правда, я не поручусь, что в колодце нет змей, — добавил Паркер после небольшой паузы, — но, если бы они там были, ты бы, наверное, уже оповестил меня об этом, не так ли?
— Что ты собираешься сделать? Пустить в колодец воду и утопить меня? — мрачно осведомился Ной.
— Да ты меня за дурака держишь! — возмутился Паркер. — Ведь ты не связан и к ногам у тебя не прикован мельничный жернов. Если бы я пустил воду, тебе достаточно было только шевелить ногами и руками, чтобы удержаться на поверхности, пока вода не достигнет края колодца. К тому же дерьмо не тонет, — закончил он решительно.
— Тогда что ты собираешься предпринять?
Вместо ответа Паркер нажал еще одну кнопку на пульте управления, и в другом углу сарая взорвался еще один замаскированный пороховой заряд.
— Слышал? — крикнул он. — Осталось еще двенадцать зарядов, но задолго до того, как я взорву их все, ты начнешь задыхаться. Конечно, задохнуться в дыму — это не захлебнуться в воде и не быть съеденным акулой, но важен результат! А как ты считаешь?
— Ах, как ты меня напугал, Паркер! И ты думаешь, я поверю, что ты бросишь меня здесь?
— Почему бы нет, Ной? Ведь я — опасный маньяк, способный на все, даже на убийство. Ты сам это сказал, помнишь? Ну, напряги же свою хваленую память! Я уверен — ты вспомнишь. Ты, наверное, репетировал эту маленькую речь не меньше тысячи раз, прежде чем записать ее на пленку. Во всяком случае, слезы выглядели очень убедительно. Ты прирожденный лицедей, Ной. В твоем лице сцена потеряла великого артиста. Ведь я сам готов был поверить в то, что я набросился на тебя, хотя до этого злополучного дня на яхте мы с тобой были близки, как Давид и Ионафан. Ну что, вспомнил, как ты красочно все описал?!
— Я… я хотел…
— Ты хотел отправить меня в тюрьму, и ты своего добился. Ну и поскольку я там побывал, мне показалось, что будет только справедливо, если я все же совершу преступление, в котором меня ложно обвинили.
Ной некоторое время молчал, потом проговорил несколько изменившимся голосом:
— Кажется, я сломал ногу.
— В аду ноги тебе не понадобятся. Разве только черти будут бить тебя ими по голове или засунут их тебе же в задницу.
— Послушай, Паркер, мне больно, и я хочу… нет, я требую, чтобы ты немедленно…
— В твоем положении, Ной, — перебил его Паркер, — ты не можешь ничего требовать — ты можешь только просить. Ну-ка, попробуй; посмотрим, как у тебя получится!
— О'кей, я был не прав. Я поступил… плохо. Но я испугался. Испугался настолько, что ничего не соображал, и… удрал. Когда же до меня дошло, что я натворил, было уже поздно. Мне оставалось только поступить так… как я поступил. Я понимаю — ты зол на меня за то, что я бросил тебя тогда. Но теперь ты своего добился и…
— Да, ты был не прав, когда бросил меня на верную смерть. Но разве тебе этого было недостаточно? За что ты убил Марию Катарину?
— Ну, это тебе даром не пройдет! — крикнул Ной резким, каким-то чужим голосом.
— Почему бы нет? Ведь ты-то вышел из этой истории чистеньким, не так ли?
— Люди увидят дым и вызовут пожарных.
— Пожарная часть находится на противоположном конце острова. Ты успеешь задохнуться раньше, чем они сюда доберутся.
— Я задохнусь, а тебя обвинят в моей смерти.
— Вряд ли. Все, кто был в баре Терри, когда ты туда вошел, слышали твои слова. Они знают, что твоя жена провела в моем доме несколько дней. Им хватит здравого смысла, чтобы сложить два и два и понять, что ты явился сюда из своего Янкиленда, чтобы надрать мне задницу. Для них я просто несчастный калека и добрый сосед, так что их симпатии будут на моей стороне — во всяком случае, мне хочется так думать. А как ты считаешь, Ной? — Паркер усмехнулся. — Мне даже не нужно будет ничего выдумывать — достаточно будет рассказать правду. Ты разбил мне нос — этого за глаза хватит, чтобы подтвердить мои слова. Я скажу — ты напал на меня, мы боролись, потом ты оступился и упал в колодец. К сожалению, к этому моменту я уже поджег сарай и не смог ничего предпринять. Конечно, я пытался спасти тебя, но из этого ничего не вышло. Ведь я калека, Ной, или ты забыл?
Подъехав к колодцу, он заглянул внутрь и улыбнулся Ною, которого было уже почти не видно в сгустившейся на дне колодца тьме. Только лицо его выделялось бледным пятном.
— Ну что, — спросил Паркер, — по-моему, достаточно правдоподобная версия, а? Явно не хуже той истории, которую ты рассказал береговой охране.