И Дэниэл потянулся к телефону, решив про себя, что отныне он будет особенно внимателен, станет уделять больше внимания случайно вырвавшимся словам, выражениям лиц и поступкам, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд. Меньше всего ему хотелось последним узнать о… о чем бы то ни было.
Нет, Дэниэл не боялся умереть. Он только не хотел умирать дураком.
— На всякий случай держитесь от него подальше — стены могут в любой момент завалиться, — предупредил Майкл, любовно оглаживая каминную полку куском шлифовальной бумаги.
— Вот как? — удивилась Марис. — А разве в таком случае Паркеру не опасно бывать там одному?
— Конечно, Опасно, но попробуйте-ка сказать ему об этом.
— Майкл…
Почувствовав ее колебания, он обернулся.
— Да нет, ничего… — поспешно сказала Марис. — С моей стороны было бы нечестно спрашивать… Ни по отношению к вам, ни по отношению к нему.
— Спрашивать? О чем?
— О том, почему… что с ним случилось.
— Да, это было бы нечестно.
Марис кивнула и, усилием воли стряхнув с себя задумчивость, снова спросила:
— Как все-таки туда пройти?
— Куда? В хлопкоочистительный сарай? Это правда может быть опасно, Марис…
— Обещаю, что убегу, как только он начнет падать.
— Дело не в этом. Опасность может грозить вам со стороны… Паркера. Он не любит, когда его беспокоят.
— И все же я бы, пожалуй, рискнула, — упрямо сказала Марис. — Это далеко?
— Скажите, вам много приходится ходить пешком?
— В Нью-Йорке я каждый день хожу пешком, если погода хорошая. И еще бегаю три раза в неделю.
— Тогда вы доберетесь туда без труда. — Майкл вкратце рассказал Марис, каким путем ей следует идти, потом еще раз предупредил:
— Паркеру очень не понравится, если вы там появитесь!
— Может быть, — ответила Марис и беззаботно рассмеялась.
Весь день она сидела в комнате и читала, пока не разболелись глаза, так что теперь выйти на свежий воздух ей было приятно вдвойне. Впрочем, в данном случае выражение «свежий воздух» было лишь штампом, не отражавшим действительное положение дел. Жара была ужасная, влажность — и того хуже. Яркое солнце слепило глаза, и даже тень не дарила желанной прохлады. Несмотря на это, остров по-прежнему выглядел очень живописно. Высокие пальмы, как на картинках в книжке о Робинзоне Крузо, покачивали узорчатыми перистыми листьями, столетние виргинские дубы стояли неподвижно, одевшись в гирлянды седого испанского мха, яркие тропические цветы наполняли воздух густым, сладким, чуть дурманящим ароматом. С океана тянуло запахами соли и сырой рыбы — не такими уж неприятными, как можно было предположить.
Не спеша шагая по дороге, Марис прошла мимо дома, стоявшего в глубине зарослей, которые накануне вечером она приняла за глухую чащу. Во дворе, представлявшем собой узенькую, засеянную травой лужайку, играли мальчик и девочка в ярких костюмчиках. Оба были еще достаточно малы, чтобы с радостным визгом скакать вокруг вращающейся поливочной головки, из которой били две тонкие водяные струйки, и над головами детей то и дело вспыхивали маленькие радуги. Оба давно промокли насквозь, и Марис не без зависти подумала, что при такой жаре это даже приятно.
Возле другого дома, стоявшего недалеко от первого, она увидела большую желтую собаку, вытянувшуюся в тени небольшого грузовичка. Опасливо косясь в ту сторону, Марис замедлила шаг, но беспокойство оказалось напрасным. Почуяв ее, собака лишь лениво подняла голову, широко зевнула, продемонстрировав жаркую розовую пасть и блестящие зубы, и снова задремала.
Больше Марис не встретилось ни одной живой души. Только цикады, укрывшись в чаще кустарников, сопровождали ее непрерывным звоном.
Указания Майкла оказались довольно точными, и она без труда отыскала заброшенный хлопкоочистительный, сарай, хотя он и был скрыт густыми зарослями, поднявшимися вокруг за прошедшие десятилетия. Чтобы добраться до него, нужно было свернуть с проезжей дороги и пройти по узкой тропинке, засыпанной битыми ракушками. Марис так и поступила.
Это была именно тропинка — не больше ярда в ширину, она местами совсем заросла колючками и жесткой травой с острыми листьями, и Марис с сомнением поглядела на свои голые ноги. Она даже подумала, не благоразумней ли будет оставить старый сарай в покое и познакомиться с другими достопримечательностями острова, которые так настойчиво рекламировал Майкл.
— Трусишка!.. — пробормотала она сквозь зубы и огляделась по сторонам в поисках подходящей палки. Палка нашлась довольно скоро, и Марис осторожно двинулась по тропе, раздвигая перед собой траву, сбивая колючки и стараясь производить как можно больше шума, чтобы заранее известить о своем приближении грызунов, насекомых и рептилий, к которым она никогда не испытывала симпатии.
Очевидно, ее маневр имел успех, так как ни змей, ни лягушек ей не встретилось. Отшвырнув в сторону ненужную палку, Марис отряхнула руки и запрокинула голову, чтобы получше рассмотреть массивное старое строение.
Как и предупреждал Майкл, сарай действительно выглядел так, словно мог развалиться в любой момент. Бревна, из которых он был сложен, прогнили и потемнели от старости. Жестяная крыша проржавела, и в ней во многих местах зияли проломы и дыры. По стенам карабкались разнообразные вьюнки и лианы, которые цвели роскошными ярко-алыми граммофончиками, чья красота резко контрастировала с общим видом здания.
Без особой охоты Марис приблизилась к распахнутым настежь воротам и заглянула внутрь.
Изнутри сарай показался ей еще больше, чем снаружи. Он напоминал глубокую сырую пещеру, в которой царил густой таинственный сумрак. Лишь кое-где его пронзали прямые, как копья, лучи солнечного света, пробивавшиеся сквозь отверстия в крыше, но от этого темнота казалась только еще гуще.
В глубине сарая Марис разглядела что-то вроде помоста, опиравшегося на массивные бревна. Прямо под ним находилось деревянное колесо диаметром около десяти футов, укрепленное на короткой колоде толщиной с хорошую бочку. Ничего подобного Марис еще никогда не видела.
Она несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к темноте, потом неуверенно позвала:
— Эй, есть здесь кто-нибудь?
Не получив ответа, Марис сделала несколько шагов вперед:
— Паркер?.. Эй!..
— Да здесь я, здесь!..
От неожиданности Марис подскочила на добрых полтора фута и, прижав ладонь к груди, быстро обернулась. Паркер сидел в кресле в углу позади нее. В темноте он был практически невидим — лишь слабые отблески света играли на хромированных ободьях и ручках инвалидного кресла.
Немного придя в себя, Марис сердито спросила:
— Почему ты не отзываешься? Разве ты меня не слышал?
— Интересно, как я мог тебя не слышать? Нет, Марис, из тебя никогда не получится порядочного следопыта. Я услышал тебя, еще когда ты рубилась с колючками на тропе.
— Тогда почему ты не ответил, когда я тебя звала? Он покачал головой:
— Как ты сюда попала?
— Пришла. А как ты сюда попал?
— Приехал.
— Разве твое кресло может пройти по тропе?
— Как видишь — может. — Паркер не двинулся с места, но Марис чувствовала, что, он разглядывает ее из своего угла. — Где ты взяла новую одежду?
Марис машинально опустила голову и посмотрела на свою джинсовую юбку, тонкую хлопчатобумажную рубашку в красную и синюю клетку и кожаные сандалии на ремешках. Эту одежду она обычно брала с собой, когда ездила в загородный дом в Беркшире — по ее мнению, ничего лучшего для барбекю под открытым небом и походов по антикварным лавочкам в природе не существовало. Минуло всего два дня с тех пор, как она уложила эти вещи в дорожную сумку, но сейчас ей казалось, что времени прошло гораздо больше.
— Это Майкл… — объяснила Марис. — Он позвонил в отель и договорился, чтобы мои вещи переслали сюда с почтовым катером. Майкл сам съездил за ними на причал и привез сюда.
— Старина Майкл совсем спятил.
— Что ты имеешь в виду?
— По-моему, старый болван просто влюбился в тебя.
— А по-моему, он просто очень милый, хорошо воспитанный человек.
— Мы об этом уже говорили.
Да, Марис хорошо помнила этот разговор, и ей совсем не хотелось к нему возвращаться, поскольку тогда он закончился… Нет, даже думать о том, чем он закончился, Марис не хотелось.
Последовала долгая пауза. Глаза Марис совершенно привыкли к темноте, но она по-прежнему не могла рассмотреть Паркера, лицо которого скрывали глубокие тени. Решившись первой нарушить молчание, она сказала:
— Любопытное здание… Должно быть, это что-то вроде местной достопримечательности?