— Ты забыл добавить — умная и сексуальная, — с усмешкой уточнила Марис.
— Это само собой разумеется, — ответил Ной. — И вообще, перестань, пожалуйста, уводить разговор в сторону. Ответь прямо — какой смысл самой копаться в этой графоманской ерунде, когда существуют литературные агенты и агентства? На худой конец, эту работенку можно было бы поручить кому-то из младших редакторов. Результат будет тот же, но тогда, по крайней мере, тебя не будет мучить совесть…
— Отец учил меня относиться с уважением к каждому, кто пытается писать, — даже к графоманам, — возразила Марис. — Если бог не наградил кого-то талантом, одни их усилия заслуживают того, чтобы кто-то уделил им хотя бы немного внимания.
— Вот я и говорю, что младшие редакторы могли бы… Впрочем, я, пожалуй, не стану развивать эту мысль — ведь так можно дойти до черт знает чего!
— До чего же?
Ной заговорщически оглянулся на дверь и, понизив голос, сказал:
— До критики самого Дэниэла Мадерли, самого уважаемого человека не только в нашем издательстве, но и во всей книгоиздательской индустрии!
Марис только головой покачала. Несмотря на все аргументы Ноя, она собиралась и дальше просматривать присланные рукописи. Марис считала, что не имеет права поступаться принципами, на которых столетие назад создавался издательский дом «Мадерли-пресс». Что касалось Ноя, то он мог смеяться над ними сколько угодно хотя бы потому, что не носил фамилии Мадерли. Он принадлежал к семье благодаря узам брака, а не по крови, и иногда это обстоятельство давало себя знать. Во всяком случае, только этим Марис могла объяснить его прохладное отношение к традициям.
В жилах же исконных Мадерли, несомненно, текла не кровь, а чернила и типографская краска. Так, во всяком случае, можно было подумать, поскольку вся история семьи была связана с книгоизданием. И основой их успеха на этом поприще были как раз уважение к любому написанному слову и к писательскому труду.
— Кстати, взгляни на сигнальный экземпляр, — сказал Ной. Марис взяла со стола журнал, который он принес с собой, и открыла на заложенной странице.
— Отличное фото, — заметила она, сравнивая стоящего перед ней мужа и помещенную в журнале фотографию.
— Просто хороший фотограф, — пожал плечами ее супруг.
— Просто хорошая натура.
— Спасибо, дорогая.
— «Ною Риду всего сорок, но выглядит он намного моложе», — вслух прочла Марис начало статьи и, откинув голову назад, снова оглядела мужа. — Гм-гм, пожалуй, я согласна. Ты выглядишь ровно на тридцать девять и ни днем старше.
— Не смешно.
— «Нет никаких сомнений, что это результат ежедневных упражнений в тренировочном зале, недавно оборудованном на шестом этаже здания „Мадерли-пресс“, — продолжала читать она. — Любопытно, что именно мистер Рид — горячий сторонник здорового образа жизни — и является автором этого нововведения, благодаря которому он поддерживает превосходную спортивную форму. Мистер Рид высок, мускулист, подтянут и производит очень приятное впечатление…» По-моему, — заметила Марис, — эта журналистка влюблена в тебя по уши. Скажи честно, у тебя не было с ней романа?
Ной усмехнулся:
— Конечно, нет.
— В таком случае она — одна из тех, кто поклонялся тебе из почтительного далека.
В день их свадьбы Марис пошутила, что сегодня все незамужние женщины, несомненно, оплакивают самого перспективного в Нью-Йорке холостяка, и ее удивляет, почему ворота собора Святого Патрика не украшены траурным крепом.
— Слушай, — добавила она, — эта корреспондентка пишет хоть что-нибудь о твоей деловой хватке и о твоем вкладе в работу издательства?
— Пишет. Только об этом дальше.
— Так, посмотрим… «…Чуть тронутые сединой виски, которые придают ему респектабельный вид», и так далее, и тому подобное. Да ты, оказывается, красавчик и умеешь быть обаятельным! Кстати, ты уверен, что… Ага, вот, кажется, несколько строк по делу. «…Ной Рид является одним из вице-президентов издательского дома „Мадерли-пресс“. Кроме него в руководство издательства входят его тесть мистер Дэниэл Мадерли — живая легенда книжного бизнеса, и его супруга миссис Марис Мадерли-Рид, которая, по словам самого Ноя Рида, наделена великолепным редакторским чутьем. Мистер Рид заявил нашему корреспонденту, что именно ей компания обязана своей репутацией „фабрики бестселлеров“…» Марис не сдержала довольной улыбки.
— Ты и правда это сказал?
— Да, это и еще многое другое, о чем эта дурочка не написала.
— Что ж, большое тебе спасибо.
— За что? За то, что я сказал правду?
Марис дочитала статью-панегирик до конца, потом отложила журнал в сторону.
— Очень, очень мило, — проговорила она. — Не понимаю только, как в своем стремлении превознести тебя до небес эта журналисточка проглядела два важных факта твоей биографии.
— Каких же?
— Во-первых, она не упомянула о том, что ты сам — превосходный писатель.
— Ну, дорогая, мой «Побежденный» вышел так давно, что о нем уже никто не помнит.
— И все равно я считаю, что об этом следовало упомянуть, и не только в этой статье, но и в любой другой, которая посвящена тебе.
— Какой же второй факт? — поспешно спросил Ной тоном, к которому он прибегал, стоило Марис упомянуть о первом и единственном романе, который он написал и опубликовал.
— Она ничего не написала о том, что ты — талантливый массажист, способный поднять мертвого из могилы. Ной ухмыльнулся:
— Я рад, что сумел тебе помочь.
Прикрыв глаза, Марис наклонила голову набок.
— Чуть ниже, пожалуйста, — промурлыкала она. — Да-да, здесь. О, как приятно!..
Она чувствовала, как благодаря его сильным пальцам сведенные судорогой мышцы снова приобретают эластичность и Упругость, а напряжение долгого рабочего дня оставляет ее.
— Ты вся в узлах, — сообщил Ной. — Так тебе и надо — в другой раз не будешь копаться в этом мусоре до потери сознания.
— А знаешь, здесь не все мусор! — с воодушевлением возразила Марис. — Как раз сегодня я наткнулась на рукопись, которая меня заинтересовала.
— Ты шутишь, Марис.
— Ничего подобного.
— Роман или публицистика?
— Роман. Точнее — только его начало, пролог, но очень любопытный. Действие начинается…
— Извини, мне ужасно интересно, что ты там нашла, — перебил Ной, — но, если мы не хотим опоздать, тебе лучше поторопиться.
Он чмокнул ее в макушку и хотел отойти, но Марис оказалась проворнее. Схватив его за руки, она опустила их к себе на плечи.
— Сегодняшний прием — обязательный? — осведомилась она.
— Более или менее, — отозвался Ной.
— А не могли бы мы его пропустить? В кои-то веки… Папа, например, сказал, что не придет.
— Именно поэтому нам придется там быть. «Мадерли-пресс» заказало столик, и если никто не явится, это будет слишком заметно. К тому же один из наших авторов тоже получит награду…
— Но с ним будут его агент и редактор. Одного его не оставят — группа поддержки будет при нем. — Марис положила руки Ноя себе на грудь. — Давай скажем, что заболели, а? Поедем домой, выключим телефон и факс, отгородимся от всего мира и откроем бутылочку вина. Залезем в джакузи и станем кормить друг друга пиццей, а потом займемся любовью… Хочешь, прямо в джакузи, хочешь — в любой другой комнате, но только не в спальне. Спальня мне уже надоела!
Рассмеявшись, Ной слегка стиснул ее груди.
— Это что, сюжет из твоего пролога? — С этими словами он высвободил руки из ее пальцев и шагнул к двери.
Марис разочарованно застонала:
— Мне казалось, от такого предложения ты вряд ли сумеешь отказаться!
— Очень соблазнительное предложение, Марис, очень! Но если мы не придем на прием, это может вызвать подозрения.
— Ты прав. Мне бы не хотелось, чтобы про нас думали, будто мы до сих пор ведем себя как молодожены, которые готовы отдать все на свете за хороший секс в ванне.
— Но ведь это правда!
— Тогда что же тебе мешает?
— Тебе ли не знать, что существует профессиональный долг и ответственность перед компанией. Очень важно, чтобы все, кто имеет отношение к книгоизданию, говорили о «Мадерли-пресс» только в настоящем или в будущем времени и никогда — в прошедшем.
— …И поэтому мы обязаны присутствовать на каждом мало-мальски значительном событии, связанном с издательским бизнесом, — торжественно закончила Марис.
— Совершенно верно.
Их деловые расписания и в самом деле изобиловали завтраками, обедами, ужинами, встречами, приемами и вечерами, которые им приходилось посещать то поодиночке, то вдвоем, а то и вместе с Дэниэлом Мадерли. Ной считал очень важным, практически жизненно необходимым, чтобы они с Марис постоянно вращались в издательско-литературных кругах — в особенности теперь, когда ее отец уже не мог участвовать в делах компании так активно, как когда-то.