Паркер ухмыльнулся.
— Это тебе Майкл наябедничал?
— Ты перестал отвечать на мои звонки, и мне захотелось узнать причину.
— Ах он предатель!
— Кое-что я способна увидеть и сама.
— Я всегда знал — ты способная девочка.
— И все-таки, Паркер, почему ты перестал работать над «Завистью» и почему ты пьешь днем, один?
— А разве есть лучшее время, чтобы пить, за исключением, конечно, раннего утра и позднего вечера? Кроме того, все великие писатели были пьяницами. Разве ты этого не знала? Держу пари, старик Гомер посещал что-то вроде древнегреческого Общества анонимных алкоголиков. Все американские писатели, начиная с Эдгара Алана По и заканчивая Скоттом Фицджеральдом, все крупные писатели, я хочу сказать…
— Почему ты пьешь, Паркер? И не заговаривай мне зубы, пожалуйста!
— А почему ты приехала? — ответил он вопросом на вопрос.
— Я первая спросила.
— Потому что все наркотики у меня вышли, а повеситься на крюке от люстры мне будет трудновато, — усмехнулся он.
— Это не смешно, Паркер.
— Я и не собирался смеяться.
— Ты заговорил о самоубийстве. Это оскорбительно и… бестактно. Особенно сегодня. Только утром я побывала на похоронах близкого мне человека, который покончил с собой на прошлой неделе.
— Он тоже повесился на люстре?
— Нет, застрелился.
На этом их пикировка закончилась. Паркер отвернулся, и на протяжении нескольких минут ни он, ни она не произнесли ни слова. Марис потихоньку потягивала бурбон. Когда стакан опустел, она поставила его на стол.
Наконец Паркер сказал:
— Кстати, Майкл закончил отделывать камин.
— Я заметила. Получилось очень красиво. — Марис подошла к камину и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к покрытому темно-вишневым лаком дереву.
— Превосходная работа!
— Не забудь сказать ему об этом, когда он вернется. Майкл будет очень доволен.
— Не забуду.
— А что это был за человек? Ну, который застрелился?
— Старший юрисконсульт нашего издательства. Я знала его с детства. Он был другом отца, а для меня… для меня он был чем-то вроде дяди.
— Мне очень жаль…
— Для него все кончилось мгновенно. Я думаю, он не успел почувствовать никакой боли — даже наверняка не почувствовал. Но для людей, которые его хорошо знали и любили, это была большая потеря.
— Из-за чего он застрелился? У него были какие-то проблемы?
— Нет, насколько мне известно.
— Тогда из-за чего?
— Я не знаю. И никто не знает. — Марис пожала плечами и неожиданно для себя добавила:
— В тот день Ной был последним, кто видел его живым.
— И твой муж тоже ничего не знает?
— Абсолютно ничего.
— А о чем они разговаривали?
— Обсуждали разные деловые вопросы. А почему ты спросил? — Марис повернулась к нему.
Вместо ответа Паркер спросил, не хочет ли она еще выпить.
— Нет, спасибо. С меня достаточно.
Он посмотрел на ее туфли.
— Ты одета для Нью-Йорка. Переоденься, и я дам тебе прочесть главы, которые я написал за это время. Марис удивленно улыбнулась.
— Значит, ты все-таки работал?..
Паркер самодовольно улыбнулся.
— Майкл только думает, будто он все знает!
— Все сложилось как нельзя более удачно, так что мы можем говорить откровенно… — Ной попытался изобразить уверенность, которой на самом деле не чувствовал, и для пущей убедительности небрежно взболтал в бокале остатки виски с содовой. — Вам, вероятно, уже известно, что Марис снова уехала?
— Она часто поступает подобным образом?
Моррис Блюм, по своему обыкновению, держался надменно и несколько покровительственно. Ной специально оговорил, чтобы на эту неформальную встречу, назначенную в их с Марис квартире в Вест-Сайде, он приехал без своей свиты. Сопровождавшие Блюма эксперты и советники чем-то напоминали Ною птичек колибри, которые, зависнув в воздухе над чашечкой крупного тропического цветка, стремительно работают крылышками, производя громкое, назойливое жужжание.
Ною пришлось заплатить консьержу приличные чаевые, чтобы тот не только впустил Блюма в дом, но и забыл об этом как можно скорее. Сам он встречал Блюма на лестничной площадке, предупредительно распахнув двери. Но, как видно, на Блюма манеры Ноя не произвели большого впечатления. Он ворвался в квартиру, как сержант в казарму, и придирчиво оглядел ее всю, словно рассчитывая увидеть брошенное на пол полотенце или сушащиеся на батарее носки, но, как видно, не нашел никаких нарушений, так как сказал:
— Очень, очень мило…
— Это все Марис — у нее к этим вещам настоящий талант. Выпьете что-нибудь?
Сейчас они сидели друг напротив друга на небольших диванчиках и держали в руках по бокалу — Моррис попросил мартини, Ной пил виски с содовой.
Упоминание о Марис заставило Морриса поинтересоваться, часто ли она уезжает.
— Как правило — нет, — объяснил Ной. — Но сейчас она работает над одним перспективным проектом, который требует ее постоянного внимания. Автор, которого нашла Марис, живет на каком-то островке у побережья Джорджии. Должен сказать откровенно, он — весьма капризный субъект, и его приходится постоянно подгонять.
— Вы в этом уверены?
От этих слов Ноя покоробило, главным образом потому, что он чувствовал — в последнее время его жена и его любовница совершенно отбились от рук.
— Уверен в чем? — зло спросил он. — В местонахождении моей жены?
Бескровные губы Блюма растянулись в холодной улыбке.
— Я знал одного человека, который думал, будто его жена инструктирует подрядчиков, перестраивавших их недавно купленное имение в Сономе. А на самом деле она была в Лос-Анджелесе — консультировалась там с известным адвокатом по бракоразводным делам, который, кстати, имел привычку обсуждать проблемы клиенток, не покидая постели. Дело кончилось тем, что жена заполучила и адвоката, и имение, и много чего еще. Когда процесс наконец завершился, этот парень остался буквально ни с чем. Ему еще повезло, что он не лишился гениталий, ибо это было последнее его имущество. Я всегда привожу этот случай как пример того, до чего может довести нас излишняя доверчивость.
Ной только усмехнулся в ответ на этот плохо замаскированный выпад.
— Насколько мне известно, этот автор — прикованный к инвалидному креслу, скрюченный калека. Нет, дорогой мой мистер Блюм, Марис отправилась в Джорджию вовсе не в поисках приключений.
— А вы не боитесь, что за этим отъездом может крыться причина гораздо более серьезная, чем простая любовная интрижка?
Ной допил виски и некоторое время молча рассматривал тающие на дне льдинки.
— Вы плохо знаете Марис, — сказал он наконец. — Иначе бы вам и в голову не пришло, что она затеяла какую-то свою игру. Марис не умеет мыслить масштабно, как мы с вами; она — настоящий книжный червь, помешанный на литературе романтик и мечтатель. Большую часть времени Марис витает в облаках, куда даже мне бывает нелегко подняться, хотя когда-то я и написал книгу, наделавшую много шума. — Ной усмехнулся. — Поверьте, нет причин опасаться, что Марис преподнесет нам неприятный сюрприз.
— Но она, вероятно, удивится, когда «Мадерли-пресс» станет подразделением «Уорлд Вью»?
— Ну, это мы скоро узнаем.
— Мне бы вашу уверенность!
Не переставая улыбаться, Ной потянулся к кейсу, достал подготовленные Говардом Бэнкрофтом бумаги.
— Мне кажется, — многозначительно произнес он, — у меня уже есть ответ на вопросы, которые вы только собираетесь задать.
И Ной протянул документы Блюму. После измены Нади и после фортеля Марис с этой незапланированной поездкой в Джорджию он решил, что его следующий шаг должен быть решительным и быстрым. Ной устал от осторожности, ему осточертело постоянное лавирование и необходимость угождать то Наде, то Марис, то Дэниэлу, и он был намерен перейти от ожидания к атаке. Пора, думал он, позаботиться и о Ное Риде, а остальные могут пойти и трахнуться сами с собой. Или, на худой конец, со своим личным тренером.
Блюм пролистал документы. Он был достаточно осведомленным в юридических делах человеком, чтобы ухватить суть.
Ной ожидал поздравлений, но Блюм только покачал головой и положил бумаги на журнальный столик.
— Очень хорошо, — сказал он, — но я не вижу на документе подписей.
Ной с шумом выдохнул воздух.
— В них нет необходимости, Моррис. Разве вы не обратили внимания на параграф, где говорится…
— …Что документ считается действительным и с одной вашей подписью? — Моррис усмехнулся. Поднявшись, он застегнул верхнюю пуговицу своего безупречно серого пиджака. — На мой взгляд, это довольно спорный пункт, мистер Рид. С меня достаточно и того, что приходится обходить антимонопольные законы с сотнями поправок к ним, и лишние неприятности мне ни к чему. — Он небрежно взмахнул рукой. — Безусловно, существующие законы только отнимают время и не способны по-настоящему помешать людям, которые в состоянии нанять квалифицированных юристов, но все остальное должно быть в порядке. В идеальном порядке, мистер Рид! Поэтому я предпочитаю сразу расставить все точки над "i". Я не стану заключать сделку такого масштаба, пока существует хоть малейшая возможность осечки. А она существует, мистер Рид, поверьте мне на слово! Этот документ… — Он кивнул на лежащие на столе бумаги. — В нынешнем своем виде он способен подействовать на власти как красная тряпка на быка. И даже если они по какой-то причине его пропустят, Мадерли могут поднять визг и вой, и тогда мы с вами окажемся в глубокой заднице. Не знаю, как вы, мистер Рид, но, когда меня имеют, я привык получать удовольствие.