– Это безумие. – Он смотрел на тела на гравивозке. – Им нужен ИИ-психотехник, который привел бы их в порядок… ментальное редактирование, стирание… вырезать и вставить…
Пока он говорил, я думал о Свёрле, о шипе, о том, что только что случилось с Рисс и со мной. Но ответил:
– В прошлом, Трент, ты заставлял людей подчиняться своей воле или воле Изабель Сатоми, но теперь ты хороший человек, так?
Он повернулся и посмотрел на меня.
А я продолжил:
– И теперь, как хороший человек, ты снова хочешь заставить людей подчиниться тебе?
– Я чувствую ответственность…
– Это пройдет.
Я развернулся, чтобы уйти.
– Что ты будешь делать? – спросил он.
Я оглянулся:
– В конечном счете это зависит от Свёрла и от того, что случится дальше с Цворном – который, как ты отлично знаешь, нас преследует. Не исключено, что тебе не придется волноваться за этих людей слишком долго.
– Мы можем погибнуть…
– Да, так что на твоем месте, чувствуя ответственность не только за спасение жизней, я бы поговорил со Свёрлом. Найди способ заморозить этих людей. Если мы уцелеем, то вернем их потом в Государство и передадим ИИ.
– Перекладываешь проблему на вышестоящих?
– Да. Я могу спасти жизнь человеку, которого нашел с дыркой в голове. Однако я не сумею остановить его, если увижу, что он берет тот же пистолет и прикладывает его к виску. – Я взмахнул рукой, как бы охватывая всех бывших людей – «моллюсков». – Большинство из них – граждане Государства, хорошо образованные, разумные, достаточно умелые в техническом плане, чтобы радикально трансформировать собственные тела. Но, изучая то, что они делали, я узнал, что совершенные изменения даже при постоянной поддержке медленно убивали их. И они должны были знать это. Сдается мне, многие из них очень похожи на того человека с пистолетом.
– Они совершили самоубийство.
– Да.
– Возможно, это был крик о помощи?
– Возможно, но кричали они слишком далеко от какой-либо подмоги.
– Групповой психоз?
– Возможно, и это тоже… – Я замолчал, припомнив еще кое-что, найденное в файлах Тэйкина. – А тебе известно, что большинство из них очень старые?
– Нет.
Он смотрел озадаченно.
– Большинство из них достигло того возраста, когда апатия становится фатальной проблемой.
– О.
Я опять отвернулся, заметив обогнувшую гравивозок и направлявшуюся ко мне Рисс. Что ж, пора возвращаться к собственным заботам. Я хотел осмотреть мой корабль, но сперва нужно забрать у Свёрла шип. И держаться подальше от одной «кошечки».
– Я не собираюсь позволять им умереть, – заявил Трент.
Я кивнул. Передо мной стоял человек, открывший, что совесть и сочувствие могут оказаться порой формой проклятия.
Цворн
Цворн пытался разобраться с болезнью – любыми способами. Он развел жвала, опустил рот к трубке, торчавшей из контейнера, нажал клешней на поршень возле трубки и влил еще четыре литра белой жидкости, сотворенной хирургическим телефактором, себе в глотку. Тут были простой карбонат кальция для нейтрализации избыточной кислотности в пищеварительной системе, клетчатка для восстановления и лекарства, переносимые наномехами к желчным узлам, смиряющие их бешеную активность. Он рефлекторно сглотнул, и боль в первом желудке чуть отступила. Так принимать этот препарат – через трубку, в обход окаймляющих рот вкусовых пупырышков, было лучше всего, ибо ничего более гадкого он в жизни не пробовал. Потихоньку оправляясь, Цворн обнаружил, что так и не утолил свой растущий голод. Недавняя попытка съесть немного желе из ильной рыбы привела к новым рвотным фонтанам и неконтролируемому поносу. И хотя глаза на турелях видели хорошо, стебельковые глаза застил туман, и основания их жутко болели.
– Сперва экраны, – приказал он, когда почувствовал, что может говорить, не брызжа слюной.
По всему святилищу были разбросаны полупереваренные куски рыбойника, которые рабы Цворна неторопливо собирали в большие мешки. Цворн подождал, когда Вром закончит мыть залитые рвотой экраны и отверстия главного пульта. Он все еще чувствовал себя слишком больным и не имел ни малейшего желания входить через форс в корабельные системы. Когда Вром перешел к пульту-креслу, Цворн вспомнил, как много лет назад, потеряв последнюю руку-манипулятор, перестал им пользоваться. Возможно, стоит все-таки поставить протезы? Нет – сейчас он совершенно не стремился возвращать себе что-либо из молодости.