Спир
Пока мы парили в вакууме, я видел, что «Копье» сильно пострадало, и размышлял, удалось ли Флейту выжить. Свёрл же сказал, это Флейт сообщил ему о нашем положении. Но получил ли отец-капитан информацию до удара атомного луча или после?
Нас окружили бронированные прадоры Свёрла, и Рисс наконец размоталась, освободив меня.
– Я, пожалуй, скроюсь.
Ее змеиное тело замерцало.
– Зачем? – спросил я.
Однако «хамелеонка» уже включилась, и Рисс полностью исчезла.
– Не знаю, как это вышло, но мы, похоже, там, где должны быть, – сказал я.
– Ты не спрячешься на борту моего корабля, паразит, – произнес по радио еще один голос.
Удивительно, как легко Свёрл вклинился в наш канал связи.
Вспыхнули шесть силовых полей, образовав нечто вроде грубого куба парой метров в поперечнике. Грани пересекались, а углы искрили. Я видел такие клети в действии, только обычно они использовались для поимки и удержания крупной дичи вроде прадоров – те не могли сбежать через неизбежные бреши между дисками силовых полей. По-настоящему пересекающиеся поля я встречал впервые: подобная близость обычно создавала петли обратной связи, отключающие проекторы. Во время войны искривление силовых полей считалось невозможным. Но ведь Пенни Роял укрыл Панцирь-сити целой силовой сферой. Выходит, технология еще не полностью раскрыла свой потенциал.
Рисс появилась снова – она извивалась внутри прозрачного куба. Не обращая на меня внимания, прадоры собрались вокруг нее – и вдруг метнулись куда-то в сторону, чтобы вернуться с чем-то, что они взяли с тянувшегося от пола до потолка стеллажа. «Что-то» оказалось ящиком, достаточно большим, чтобы вместить прадора: со стенками из щитостекла и ребрами из прочного кермета. Двигался он то ли на гравимоторе, то ли на магнитной подвеске. Прадоры установили ящик рядом с ловушкой и открыли одну из его стенок. Шипя и рассыпая искры – заметив это, я проверил изображение на дисплее визора и понял, что трюм быстро наполняется воздухом, – прозрачный куб сжимался, свернувшаяся тугим клубком Рисс едва помещалась в нем. Затем куб сдвинулся с места и вплыл прямо в стеклянный ящик. Один из прадоров закрыл «клетку», и силовое поле разбилось вдребезги. Впрочем, осколки испарялись на лету, превращаясь в ничто, не причиняя никому вреда.
– Обоих ко мне, – приказал Свёрл по корабельному интеркому.
Куб поднялся и поплыл к дальней стене трюма, в которой со скрежетом открывалась огромная дверь; поворотный механизм, вероятно, был поврежден атомным лучом – оттого и скрипел. Ящик застрял в проеме, но шедший впереди бронированный прадор сильно толкнул его клешней, вновь приведя в движение. А я ощутил странное удовлетворение при виде прадора, столь фамильярно обращавшегося с закапризничавшей техникой.
– Полагаю, пришел час расплаты, – сказала Рисс через форс.
– Расплаты?
– Свёрл – одна из моих прежних жертв, хотя ему удалось выжить.
Шагавший за мной прадор пихнул меня так, что я растянулся на полу. Поднявшись, я оглянулся – судя по размерам, обидчик был вторинцем, хотя броня не позволяла утверждать наверняка. Зато шедший следом первенец обрушил на спину собрата бронированную клешню с таким звоном, что что-то просто должно было сломаться. Но вторинец лишь чуть присел, проехав брюхом по полу, после чего метнулся в сторону. Первенец прощелкал ему что-то, потом повернулся ко мне и показал клешней на дверь.
– Иди дальше, человек, – велел он.
Определенно, вторинца только что наказали за жестокое обращение со мной, что было совершенно несвойственно прадорам и потому поразило меня. Но корабль принадлежал Свёрлу, и я знал, что отец-капитан странным образом изменился. Неужели я видел пример его деформированной морали, переданной детям? Вслед за тюрьмой Рисс я вышел из трюма.
– Да, ты уже упоминала об этом прежде, – продолжил я разговор с дроном.
– О да.
– Он узнает тебя?
– Он узнает, что я такое, и этого определенно достаточно.
Я хотел сказать что-то насчет изменившегося поведения прадоров и преображения Свёрла, но обнаружил, что у меня просто нет сил продолжать. Прадоры – жестокие ублюдки, но, как я уже отмечал раньше, данное определение подходит и людям, и ИИ. И любой из представителей этих трех рас был бы, скажем так, немножко обижен, если бы с ним сделали то, что Рисс сделала со Свёрлом.