Предполагаю, что где-то около десяти часов — Хельга уточнит время — Наоми решила подняться в комнату куклы в надежде сломить возникший между ними барьер...
Пока я говорил, рыдания Хельги достигли обнадеживающего меня крещендо, и я мысленно скрестил пальцы, решив, что наступил самый подходящий момент оказать на нее последнее давление.
— Хельга? — спросил я дружески безразличным тоном. — А почему миссис Простетт взяла вашу форменную одежду? Чтобы притвориться вами или же...
— Она хотела пошутить... — Хельга возвела глаза к потолку, будто в экстазе. — Если она переоденется в мою одежду, решила Наоми, Тони это может показаться забавным. Она надеялась заставить Тони рассмеяться — тогда лед растает и они смогут по-дружески поговорить!
Никто не вмешался, подумал я, радуясь удаче. Все прошло аккуратно и четко! Все повернулись к Наоми и уставились на нее. В комнате стало необычно тихо. Она слегка приподняла голову, ее широкий рот пренебрежительно изогнулся.
— Я поднялась сюда, — заговорила она тусклым голосом, — потом я услышала голоса на террасе. Мне стало любопытно. Поэтому я зашла в комнату для гостей.
Должно быть, это была та же комната, в которой до меня прятался Голд, потому что дверь на террасу была открыта. Я осторожно выглянула наружу. — Ее холодные голубые глаза были и пустыми, и одновременно несчастными, словно полярная вьюга промчалась в ее мозгу, разрушив все внутри. — На террасе был он! — тихо произнесла она. — Ничтожная, невоспитанная обезьяна, душой и телом принадлежащая омерзительному стервятнику Дэвису Вогану! — Она откинула голову и пренебрежительно рассмеялась. — Взрослый панк, любитель пустить пыль в глаза, покрасоваться! Он скакал по всей террасе, как мальчишка! Он так надоел Тони, что она ушла в свою комнату. Это задело его самолюбие, а кривляние превратилось уже в чистое безумие. Скорее всего, он был ненормальным... Но он продолжал звать Тони полюбоваться, как он балансирует на балюстраде: он приподнял одну ногу, стоя на второй. Но этого ему показалось недостаточно: он стал приседать, размахивая руками, словно ветряная мельница крыльями. — Хрипловатый голос Наоми превратился в шепот. — А я наблюдала за ним! Но неожиданно поняла: вот он — перст судьбы! Его нога была согнута, он смотрел вниз, сохраняя равновесие. Я неожиданно для него выскочила на террасу. Он поднял голову лишь в самый последний момент, когда я была рядом. Глаза у него чуть не выскочили из орбит, когда он сообразил, на ком была надета форма горничной. Он вцепился в мою руку, но я отдернула ее. Тут он и оторвал пуговицу. После этого я обеими руками толкнула его!.. Я не стала ждать, когда он ударится о бетон. Хотя мне очень хотелось посмотреть вниз. Зато я услышала его вопль, который вызвал Тони на террасу. Я слышала, как она выкрикивает его имя, уже когда спускалась по лестнице! — Наоми закрыла глаза, будто рассказ на какое-то мгновение успокоил ее. Она оперлась спиной о стену и отвернулась от всех нас.
— Вы были на сто процентов правы, Холман! — прошептал Воган. — Поздравляю. Наши взаимоотношения полностью отрегулированы. — Он бросил короткий взгляд на Наоми, потом посмотрел на Ламсдена:
— Ларри для меня огромная потеря...
— Вы правы! — угодливо подтвердил Ламсден.
— Полагаю, нужно принять решение по этому поводу, Уолт! — негромко сказал лысый человечек, более чем когда-либо походивший в этот момент на аллигатора, разгуливающего на задних ногах. — Надо уравнять счет.
Ламсден кивнул, его рука потянулась к пиджаку за пистолетом, но Морган тут же перехватил его запястье.
— Нет! — закричал он с искаженным от ужаса лицом. — Вы не можете это сделать, Уолт!
— Я сделаю все, что мне прикажет мистер Воган! — огрызнулся тот. — Отпустите мою руку!
Неожиданный крик заставил обоих мужчин замолчать. Все головы повернулись на этот крик.
Наоми, зажав рот рукой, отодвинулась вдоль стены в угол, глаза у нее расширились от страха, прикованные к неподвижной фигуре, стоящей в коридоре.
Тони Астор выглядела тоненькой и хрупкой статуей в пеньюаре из прозрачного шелка. Блестящие черные волосы волнами ниспадали на плечи. Большие карие глаза казались огромными на фоне побелевшего лица.
— Я слышала все, — сказала она совершенно детским голоском. — Ты убила Ларри!
— Нет, нет! — прошептала Наоми. — Боже великий, только не это...
Она отвернулась к стене, словно в поисках места, где можно было бы спрятаться.
— Я совершенно не помню свою родную маму, — продолжала Тони, как бы рассуждая сама с собой, — и я всегда тебя считала своей матерью и любила так сильно, что старалась выполнять все, чего ты от меня хотела. Разве ты этого не понимала? — Тони не говорила, а жаловалась, обращаясь к женщине, отвернувшейся от нее к стене. — Я любила тебя и хотела, чтобы ты была счастлива!
— Оставь меня в покое! — прошептала Наоми. — Я хочу умереть.
— После того как ты убила Ларри, — заговорила еще тише Тони, — ты ведь слышала, как я звала его на террасе! Ты слышала его жуткий вопль и должна знать, что я подбегу к балюстраде и посмотрю вниз. — Она на мгновение закрыла глаза. — Посмотрю вниз, чтобы увидеть, как он упал на бетон. Ты могла бы избавить меня от этого кошмара, но ты была слишком озабочена, спасая собственную шкуру! Мать! Если бы ты вернулась на террасу, обняла меня и утешила, разве я тебя когда-нибудь выдала бы?.. Рик был совершенно прав, называя меня заводной куклой. Я кукла, которую ты заводила, — продолжала Тони, — и в конце концов сломала пружину! — Она посмотрела на всех с выражением необъяснимого достоинства на лице и холодно закончила:
— Что бы ни случилось с этой женщиной, я не хочу больше ее видеть. Никогда!
И она снова ушла к себе, захлопнув за собой дверь.
— Рик? — Голос Лайзы показался мне неуверенным. — Как вы считаете, должна ли я , ну, может быть — Разумеется, идите к ней! — сказал я чуть слышно. — И позвоните лейтенанту Карлину из отдела насильственных смертей. Скажите ему, что здесь творится черт знает что и не хватает только его одного!
Лайза поспешила к Тони. Я какое-то мгновение наблюдал за ней, затем повернулся к остальным.
Наоми по-прежнему стояла, прижавшись к стене, что-то бессвязно бормоча про себя. Хельга возвратилась к своим деликатным слезинкам, легко удаляя их маленьким платочком. Ламсден спускался по ступенькам, таща за собой неистово сопротивляющегося Тайлера Моргана.
Оба осыпали друг друга ругательствами и грозили смертными карами, но, очевидно, ни один не хотел наносить удар первым.
Маленький урод с лысой головой, самое подходящее место для которого — клетка в зоопарке, наблюдал за этой парой с постепенно усиливающейся яростью в глазах. На его бледном нездоровом лице появилась багровая краска, а в глазах тусклое бронзовое свечение.
Неожиданно он выхватил пистолет и нетерпеливо навел его на спускающихся по лестнице.
Я решил, что пришло время подать голос мне. Прыгнув вперед, я вцепился в его запястье и так резко повернул, что он завопил и уронил пистолет. После этого я сделал захват двумя руками и перевернул его через голову.
Ламсден преодолел еще три ступеньки, таща за собой упирающегося Моргана.
Я слегка ослабил захват, чтобы немножко «раскачать»
Вогана, что ему явно не нравилось, судя по его дикому верещанию. Затем набрал в легкие побольше воздуха, приподнял его над собой и, вложив все силы, швырнул вниз.
Тщедушное тело торпедой понеслось вдоль лестницы. Колени Вогана сильно ударили Моргана в спину, и сбитый с ног генерал тоже устремился вниз, минуя Ламсдена.
Зрелище было озвучено пронзительным воплем Моргана, приземлившегося головой на блестящий пол холла.