Дверь открыла простенькая горничная, и мне пришлось подождать в элегантном холле, пока она поднималась по винтовой лестнице спросить, дома ли мисс Астор для мистера Холмана. Две минуты спустя она проделала тот же путь заново, но за нею уже шел я.
Она проводила меня к спальне, где, очевидно, в этом году Тони принимала посетителей.
С первого взгляда мне показалось, что художник-декоратор внезапно рехнулся и смело воплотил свои сексуальные фантазии, устроив однокомнатный гарем для десятка рослых и совершенно нагих нимф-блондинок.
Пол являл собой море шелковистых, похожих на меховые, ковров. Стены, потолок и мебель были белого цвета, сплошная стеклянная стена отделяла спальню от наружной террасы, на которую выходили стеклянные же двери, и все это задергивалось тяжелыми портьерами из черного бархата.
Кровать была типично голливудской: размером примерно восемь на десять футов, застланная роскошным черным бархатным покрывалом, под стать портьерам.
Над кроватью висел телевизор из слоновой кости с большим экраном. Вся мебель была имитацией французского антиквариата, в том числе настенное зеркало внушительных размерив как раз напротив кровати. Даже телефон на прикроватном столике был точной копией старинного аппарата из киноэпопеи времен Дугласа Фербенкса.
Когда мои глаза и уши привыкли к этому великолепию, я переключил внимание на людей. Сперва я подумал, что их трое, но более внимательный взгляд внес коррективы: одним из трех была кукла ростом с настоящего ребенка, лежавшая на кровати. Голова ее покоилась на атласной подушке, синие глаза, обрамленные густыми ресницами, уставились в потолок.
Рядом с куклой, на такой же подушке, лежала живая голова со слегка растрепанной прической, принадлежавшая Тони Астор. Обе — и кукла и девушка — были одеты в одинаковые пижамы из черного шелка с оборкой из черных кружев по линии бедер, из-под которой едва виднелись черные же трусики.
Мне показалось, что кукла с ее ангельской улыбкой выглядела оживленнее ее владелицы.
Третий человек, тоже живой, присел на край кровати возле Тони, его рука ласково лежала на ее обнаженном бедре. Это был рослый и сильный парень с волосами цвета спелой ржи, отросшими до такой длины, когда рожь пора жать. Глубокие следы от многочисленных юношеских прыщей украшали его физиономию, заставляя сомневаться в невинном и даже наивном выражении его светло-голубых глаз. Сверкающие белизной ровные зубы как-то не соответствовали циничному изгибу губ.
— Привет, Рик! — лениво произнесла Тони, продолжая смотреть в потолок.
— Привет, Тони.
— Это Ларри Голд... — Она неожиданно хихикнула. — Могу поспорить, вы уже об этом догадались. — Она положила свою руку на его пальцы, сильно нажимавшие на ее бедро. — А это, Ларри-беби, Посланец Внешнего Мира — Рик Холман!
— Привет, Ларри.
— Привет. — Голос у него был хрипловатый. — Тони только что рассказывала мне о вас.
— Вот и хорошо, — пробормотал я.
— Я не против. — Он равнодушно пожал широкими плечами. — Мне нечего скрывать, и если это избавит от заботы ворчливого медведя Мэсси, что ж, прекрасно!
Приступайте немедленно и расследуйте насчет, меня все, что хотите, мистер Холман.
— Сегодня днем я разговаривал с Дэвисом Воганом, — сказал я. — Думаю, он рассуждает точно так же.
— Вы с ним говорили? — Его усмешка на минуту исчезла. — Он на самом деле так сказал?
— Полагаю, он собирается так сказать, — ответил я правдиво. — Наверняка знать буду завтра днем.
— Как вам это нравится? — Он широко улыбнулся. — Неужели старый негодяй с годами стал терять рассудок? — .В его глазах мелькнул торжествующий огонек, когда он посмотрел на девушку. — Похоже, милая, в конце концов у нас не будет никаких проблем!
Его пальцы впились в ее бедро, и она вскрикнула — не то от боли, не то от экстаза.
Человек, который легко приходит в замешательство, должен выбирать себе иное занятие, чем у меня, — я всегда так считал. Что-нибудь лишенное неожиданностей, шаблонное — вроде продажи надувных бюстгальтеров гоэюгрудым туземкам с острова Бали. Но в данный момент я был так близок к замешательству, что позабыл о своих рассуждениях. Вторично на протяжении дня Тони Астор была полуголой в моем присутствии, но на этот раз меня едва не смутило бесстыдство, с которым она растянулась на собственной постели. Не говоря уже о том, что парень, ее возможный будущий муж, по-хозяйски распоряжался ее обнаженным телом, не стесняясь моего присутствия. Я не ханжа и не святоша, но я был, кажется, действительно смущен, поскольку сам оказался виноват во всем. Явился без приглашения и встретил прием, который мог бы остудить даже эскимоса. Никто не предложил мне присесть или выпить стаканчик. Самое же неприятное заключалось в том, что никто и не собирался мне что-то предлагать. Мой визит провалился, и следовало признать, что Голд — черт бы его побрал! — наверняка может находиться у Тони сколько ему угодно.
А мне теперь оставалось одно: поскорее убраться вон.
Я открыл было рот, чтобы проститься, когда раздался тихий стук в дверь и появилась горничная.
— Извините меня, мисс Астор, — сказала она почтительно, — но приехала мисс Простетт и настаивает на встрече с вами. Она уверяет, что это крайне важно.
Лицо Тони приобрело страдальческое выражение; она посмотрела на горничную, потом переадресовала свое возрастающее негодование потолку.
— О Господи! — яростно воскликнула она. — Что еще потребовалось моей двоюродной сестрице?
— Только не я! Это определенно! — с кислой миной изрек Голд. Он снял руку с бедра Тони и вскочил с кровати. — Трое — уже толпа, милая, но четверо — настоящее убийство. Особенно, когда эта дама появляется на сцене. Я улетучиваюсь, прежде чем она пырнет меня ножом в бок!
— Не уходи!
Видимо, мысль об его уходе настолько ее встревожила, что она приподняла голову с подушки.
— Ты же знаешь, каковы наши отношения с кузиной Лайзой, милая, — недовольно произнес Голд. — Лучше слинять до того, как начнется скандал. Увидимся завтра вечером, да?
— У нас будет официальный торжественный обед, — сразу встрепенулась она. — С шампанским и фейерверком на террасе! Тебе это понравится, не правда ли, Ларри, милый?
Она обеспокоенно посмотрела на него.
— Ты меня знаешь, крошка! — Самодовольная ухмылка вернулась на его лицо. — Вообще-то я сторонник простой и сытной пищи, но, конечно, приду. Где-то в половине восьмого?
— Не опаздывай!
Ее голова снова упала на подушку, и тело расслабилось, поскольку она услышала, что Ларри придет завтра.
— Я никогда не опаздываю! — Он заговорщически подмигнул мне, будто я тоже должен был участвовать в завтрашнем веселье. — Рад был с вами познакомиться, мистер Холман. Надеюсь, теперь мы будем часто встречаться.
— Наверное.
Он засунул руки глубоко в карманы брюк и, покачиваясь, вышел из комнаты, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Когда он проходил мимо меня, я с трудом подавил в себе желание дать ему пинка под зад.
Терпеливо ожидавшая на пороге горничная негромко кашлянула:
— Теперь я могу проводить сюда мисс Простетт, мисс Астор?
— Да, конечно! — раздраженно ответила Тони. — А если вам захочется сделать ей на лестнице подножку, так, чтобы она упала и сломала себе ногу, то в конце месяца вы получите от меня премию.
Девушка засмеялась, посчитав это необходимым в данной ситуации, но тут же повернулась и побежала вниз.
В комнате воцарилась неприятная тишина, которая через секунду была нарушена чмокающим звуком: Тони сосала палец.
— Полагаю, я выбрал неудачный вечер для визита, — произнес я мрачно. — Прошу прощения. В следующий раз я сначала позвоню и узнаю, удобно ли прийти.
Произнося подобные избитые фразы, я давно взял за правило не слушать себя. Тогда не так противно.