— Расскажи мне, что ты видел на морском берегу? — спросил Мотекусома. Хриплый голос у него был тихий, неразборчивый, так что приходилось внимательно прислушиваться к словам.
— Господин наш и повелитель, прости мою смелость. Я прибыл из Миктлана Куахтлы. Мне, там было поручено следить за морским побережьем. Там я увидел нечто, напоминающее не то гору, не то большой холм, шевеливший морскую гладь и не пристающий к суше. За первой горой двигалась другая… Всего их было десяток и ещё одна. Подобного мне не приходилось видеть, — гонец сделал небольшую паузу, сглотнул слюну, потом смиренно добавил. — С той поры мы все пребываем в большой тревоге.
Далее гонец начал охотно пересказывать увиденное, щедро вставляя в свое повествование слухи и сплетни, которые он где-то слышал сам, и видения, которые иногда являлись ему в наркотических галлюцинациях и пьяных кошмарах. Мотекусома слушал это энергичное и эмоциональное повествование, тем временем перебирая листки туземной бумаги сделанные из древесной коры, и покрашенные сверху мелом, и тревожно всматриваясь в изображения. Там в странных каракулях угадывались какие-то чуды-юды, явно неприятные при ближайшем знакомстве. Когда гонец закончил пересказывать свой многосерийный сериал ужасов, один из побледневших советников (в носу его была продета бирюзовая пластина, на груди красовалось черное обсидиановое зеркало) не сдержался:
— Что же теперь будет? Чужеземцы придут сюда? Обратят нас в рабство? Принесут в жертву? Убить их! Убить их сразу!.. Пусть их сердцами насытятся боги. Нужно спросить у гадальщиков.
Мотекусома задумался. Опять гадальщики! Прорицатели, властитель мертвых их раздери! Послушать их, так его, Мотекусомы, песенка уже давно спета! Им только плати, чтобы они отвели беду. Одни говорят одно, другие вещают другое — кому же верить? Этим базарным фокусникам? Примитивным шарлатанам? Для них любой пустяк — повод для запугивания людей, чтобы вымогать у них богатые дары. Только великие боги могут дать ответ, что означают все эти знамения, так нелепо обрушившиеся на подвластную ему страну. Одно время казалось, что Мотекусоме удалось задобрить богов. Он принес в жертву несколько сотен человек. Было видение, что повелители неба приняли эти жертвы и, насытившись, они решили отвратить печальный жребий. Но нет, пришельцы не исчезли, не растворились в воздухе, словно полуденный мираж, а продолжают топтать его землю.
Но колдунов все же призвать не помешает, хотя это и не помогает. Пусть колдуны превращаются в оборотней и, рыскают по ночам, в обличье ягуаров, койотов или хорьков. Говорят, что они обладают даром излечивать больных и способны истреблять целые семьи — это уж как подскажет им настроение. Раз они умеют путешествовать в соседние миры и приносить оттуда тамошние тайны, при помощи наркотиков, то пусть еще раз поищут нужные ответы. Похоже, нужно еще выпить пульке, чтобы хорошо прочистить мозги. «Гневный господин» предался своему пессимистическому настроению, лучше «с восхищением взирать на все, что неминуемо должно случиться». Так этот день и прошел. Монтесума громко пел популярные песни:
Через пару дней во дворце происходило совещание более расширенного состава, где уже заслушивали самого посла Теутлитля, впрочем, ничего особо нового посол не рассказал, а лишь еще более запутал дело различными подробностями.
— Великий государь! — воскликнул главный советник, толстый человек, средних лет, не совсем приятной наружности, с огромным кольцом из золота, продетым в правую ноздрю. — Они дикие варвары и никакими другими существами быть не могут. Недопустимо и кощунственно приписывать этим чужеземцам родство с Кецалькоатлем только потому, что у них на щеках и подбородке растут волосы!.. По сведениям разведчиков-купцов все они смертны, у них красная кровь, ею вполне могут питаться боги. Кроме того, свидетели утверждают, что в Сеутле они низвергли изображение самого божественного «пернатого змея» Кецалькоатля. Это дикие, жаждущие золота люди…Они жадно хватали золото и забавлялись с ним, словно обезьяны. Они были охвачены радостью, сердца их словно осветились!