Конечно, всякая победа любит подготовку. Этим знанием умный человек всегда отличается от каких-нибудь тупых японских самураев, которые считали, что лучше сразу броситься в самую гущу врага. Поэтому небольшие отряды португальских моряков сейчас этих самураев учат уму разуму. Бьют в соотношении один к десяти, без всяких вариантов. Не нужно бездумно лезть напролом, размахивая клинком направо и налево. Нет, всякая атака должна быть хорошо продуманной, должна сочетаться с манёвром. Даже если ты пробиваешься через отряд врага, ты должен всё учитывать, хорошенько рассчитывать каждый свой удар с плеча, так как, нанося его, ты раскрываешься, и малейшая ошибка может стоить тебе жизни. Еще самый знаменитый из Корсиканцев Наполеон говорил: "Вдохновение – просто быстро сделанный расчет."
Вот и мне сейчас нужно многое предусмотреть. Стены города всячески укрепить, благо на побережье и известняк и ракушечник не проблема. Интересно, сколько веков понадобилось каким-нибудь раковинам, чтобы создать меловую банку толщиной в восемьсот метров, которая является основанием целого материка? Да, крепость Веракруса будет крепким орешком, разгрызть его возможно будет только очень большим молотком! За одно из известняка или же из кальцита туземцы тешут круглые ядра для моих пушек. Кальцит, когда его добывают, такой мягкий, словно мыло, его ногтями можно резать, а потом со временем на воздухе, он каменеет, как хороший бетон. Также я минирую перед городом все, что можно. Проводов для дистанционного подрыва пока еще не придумали, пороховые или нефтяные дорожки, вместе с запальными шнурами, любой дурак сразу заметит на поверхности, так что приходится рыть скрытые канавы в земле. Берег тут песчаный и болотистый, так что приходится эти канавы укреплять, а сверху уложить плетенки из веток, или камышовые маты, или же саманные кирпичи, перед тем как засыпать их обратно грунтом. И то, почти все придется мне взрывать одновременно, так как при взрыве и детонации существует риск, что запальные шнуры засыплет обвалившейся землей, и пороховые мины не сработают.
Для всех этих работ я нагнал в город со всей округи кучу рабочих индейцев тотонаков. Пусть месяц другой поработают. Сражаться они не будут, я затребовал себе только сотню воинов лучников. Половину возьму к себе, а половину оставлю местному касику. Индейцы в округе собирают ядовитые растения, убивают змей и вырезают у них ядовитые железы, готовят отравленные стрелы. Вот рецепт самого смертоносного из местных ядов. В определенные месяцы собираются личинки жуков диамфидий, живущие в песке среди корней кустов определенного вида. Личинки требуют крайне осторожного обращения. Яд содержится в грудном отделе личинки, которая измельчается и смешивается с древесным соком. Смесь наносят на стрелу около наконечника. Сам наконечник никогда не покрывают ядом, потому что если индеец поцарапает сам себя, то умрет в течение сорока восьми часов. Я и из своих городских тотонаков также полсотни лучников подготовлю, пусть в нужный момент постреляют, не все же им быть на подхвате.
Знаю, что это мне может плохо откликнуться, но небольшой отряд погоды не сделает, тем более, что эффект от этих действий будет скорее психологическим, чем реальным. Поостерегутся испанцы шастать по округе, если будут знать, что могут словить ядовитую стрелу. Но все равно, я предупредил касика тотонаков, что через месяц, никого из тотонаков на сто километров от Веракруса (четыре дня пути) я видеть не желаю. Кто меня не послушается, я не виноват. Буду, мол, я выпускать на свободу страшных демонов болезней, перед которыми демоны оспы, истребившие половину прибрежных индейцев, выглядят как милые и добрые невинные младенцы. Когда можно будет вернутся, я потом им сообщу, но пару месяцев индейцам придется провести на окраинах своей страны. Пусть враги-испанцы окажутся посреди безлюдной пустыни, без всякой помощи.