— Вот это любопытно! Знаешь ли ты, как меня зовут?
— Нет.
— А тебя как зовут?
— У меня славное имя, и я не имею ни малейшего основания скрывать его: меня зовут Арслан-Хан.
— Ну так, Арслан, твоя слава не дошла до меня. Твое имя не вызывает во мне никаких воспоминаний. Тебе, наверное, придется еще поискать, так как я не тот, за кого ты меня принимаешь.
— Я слышал слова святейшего факира Сата-Нанды. Ведь он был послан сюда много, чтобы предложить свои услуги оживить праздник губернатора. Неужели ты думаешь, что такой человек, как он, согласился бы обесчестить божественную науку ради забавы этих зевак? Он был здесь единственно для тебя; и мои ожидания не обманули меня. Он через твою одежду увидел рану, нанесенную тебе тигром: именно по этому знаку я и должен был узнать тебя.
— Кто же послал тебя? — спросил маркиз с особенным вниманием.
— Некто, кто тебя ненавидит.
— Женщина?
— Царица!
— Урваси! Так это Урваси! — воскликнул молодой человек, задыхаясь от волнения.
— Не произноси так бесцеремонно имени царицы!
— Зачем она прислала тебя? Чтобы убить меня?
— Если бы для этого, то тебя уже не было бы в живых. Нет, до сих пор мне еще не дано приказания убить тебя.
— Оно будет дано позже: но покамест чего же от меня хотят?
— Благодаря тебе, эта царица, которую ты смертельно оскорбил, доведена до отчаяния; жизнь опостылела ей, потому что ты, не довольствуясь тем, что отверг все ее подарки, мешаешь ей, без сомнения, посредством чародейства очиститься от осквернения.
Бюсси удвоил внимание. Чародейства! Теперь он понял слова факира: в них заключался талисман, благодаря которому он мог восторжествовать. Этот факир был бог; маркиз хотел снова увидеть его, сжать в своих объятиях этот божественный скелет.
Но Арслан продолжал:
— Царица считает тебя чародеем; но я хорошо видел, что ты не маг, потому что ты не сумел скрыться от взоров Сата-Нанды.
— Кто тебе сказал, что я хотел скрываться? — возразил Бюсси.
— Ты отрицал его науку.
— Чтобы испытать его; но он очень скоро узнал во мне равного. Мы обменялись таинственными словами.
— Так, значит, все церемонии очищения, исполненные твоей жертвой, оказались тщетными по твоему желанию?
— Все ли обряды она исполнила? — спросил преважно Бюсси.
— Конечно! Брамин помогал ей и всем распоряжался. Он сам нарвал, при восходе солнца, священной травы, которую он называет Дарбой Вишны; он сам жег благовония и говорил всемогущие слова. Три раза произносили самое торжественное заклинание, и все три раза бесполезно.
— По какому признаку узнали, что священная церемония не была принята богами?
— Потому, что царица не приобрела покоя и чувствует себя более, чем когда-либо, сжигаемой осквернением.
— Этого-то именно я и хотел, — сказал Бюсси. — Знай, что пока они жгли Дарбу Вишны, я очищал мандрагору, сорванную при свете луны, и на их магические изречения отвечал гораздо более могущественными, которые уничтожали силу их изречений и обращали их в ничто. И знай, что так и всегда будет.
— За что такое ожесточение?
— Потому что эта женщина виновата передо мной и заслуживает наказания; и я накажу ее, пока она не расплатится со мной за свой долг благодарности.
— Этот ответ предвидели, — сказал Арслан с видом огорчения. — И царица просит, чтобы ты назначил цену или награду, какую тебе угодно. «Пусть он сам назначит выкуп за мой покой», — сказала она.
— О, какой сон! — прошептал Бюсси с сильно бьющимся сердцем.
— Реши же! — сказал Арслан. — И возврати мир этой смущенной душе.
Бюсси глубоко задумался.
— Прежде, — сказал он после долгого молчания, — одно ее слово, улыбка, цветок, сорванный ее рукой, сделали бы меня ее должником. Но теперь, после того, что я вынес, я буду более требователен.
— Я жду! — сказал мусульманин.
— Ну, так вот чего я хочу от нее: поцелуя! Больше ничего. Но этого я требую и не приму никакого другого выкупа.
— Поцелуя! — воскликнул Арслан, плохо сдерживая свое негодование.
— Я сказал!
— Я только простое орудие повиновения: я передам твой ответ.
— Меня зовут Шарль де Бюсси: ты меня легко найдешь.
— Господь да будет с тобой! — сказал Арслан, приложив руку сначала к сердцу, потом ко лбу.
— Да хранит тебя Бог! — ответил маркиз, кланяясь.
Воин быстро удалился и исчез.
Бюсси торопился домой, чтобы остаться одному, и направился к выходу; но в ту минуту, когда он проходил в почетные ворота, его остановил офицер.