Когда нас помолвили, ничто не подавало повода предвидеть, что жестокая смерть лишит тебя братьев и всех мужских родственников и что корона будет когда-нибудь отягощать твое нежное чело. С другой стороны, препятствия, отделявшие меня от трона, который я занимаю теперь с таким торжеством, тоже казались непреодолимыми. Теперь, вместо беззаботных и свободных обрученных, два монарха стоят друг перед другом, а у них иные законы. Прежде чем думать о личном счастье, они должны думать о счастье своего народа.
Разве разум не говорит нам, что Бангалор, который так благоденствует при твоем царствовании, потеряет все вместе с тобой? Декан также потерял бы, так как твоя честность относительно трона моих предшественников, твоя точность в исполнении твоих обязанностей встречаются у очень немногих ленных князей. Губернатор, который за твоим отсутствием будет управлять государством, без сомнения, будет иметь в виду только свою выгоду, и его жадность ляжет тяжелым ярмом, вызовет волнение и беспорядки и породит войну и развалины там, где процветают мир и богатство.
Я отдаю тебе на суд эти соображения, которые мне высказывал мой визирь. Но ты одна решишь; не оскорбляй меня сомнением в том, что если ошиблись в твоих чувствах или они изменились, то величайшей честью для меня будет разделить мой трон с тобой, что бы ни случилось.
Я не тороплю тебя с решением; объяви его моему возлюбленному брату Бюсси Багадуру Газамфер-Сингу, как бы мне самому. Он передаст мне твою волю, которая одна будет для меня законом.
Прими милостиво скромные подношения, которые я кладу к подножию твоего трона. Среди них ты найдешь указ, утвержденный нашим отцом Моголом, по которому тебе возвращаются владения, простирающиеся от теперешних границ Бангалора до Восточных Гор.
Мой брат Газамфер говорил мне, то ты очень сожалеешь об этой части твоего государства, которой завоеватели лишили твоих предков; а я нахожу величайшее удовольствие в том, чтобы следовать советам моего славного брата. Он один, а не я, заслуживает твоей благодарности за это возвращение.
Дан в моем Аурангабадском дворце 10 числа месяца Рахеба, тысячу сто шестьдесят седьмого года геджры, в первый год моего царствования».
Во время чтения, как только посланник понял суть дела, порыв радости чуть не лишил его сознания. Он почувствовал, что сердце его переполнилось благодарностью к этому очаровательному царю, которого он так долго не знал; и он не сомневался ни минуты в том, что только из-за него, а не из-за выставленных политических доводов, Салабет принял такое решение.
«Но значит, он знает мою тайну? — подумал он. — Да, через Ругунат-Дата. Как мне это не пришло в голову?
Эта трогательная деликатность возвращения моим именем этого клочка государства — вполне достаточное для меня доказательство. Опьяненный ревностью, я ничего не угадывал. Ах, если бы я не был подле Урваси, я бы тотчас же уехал, чтобы броситься к ногам субоба и заставить его забыть мою несправедливость!»
Бюсси без устали перечитывал это блаженное письмо, которое переполняло счастьем все его существо; но испытывал лихорадочную радость, подобно человеку, который только что избегнул насильственной смерти. Один гаджиб подошел к Бюсси, кланяясь, и сказал ему, что царица ждет посланника для исполнения обряда биры, которым заканчивается аудиенция. Маркиз быстро встал и пошел к трону. Когда он приблизился к Урваси, взгляды, которыми они обменялись, пылали таким огнем, такой безграничной радостью, что они испугались и тотчас опустили веки, чтобы скрыть смысл своих взоров от толпы. Царица немного наклонилась, чтобы дать ему, по обычаю, листьев бетеля и налить ему на руки несколько капель розового настоя.
Пробужденные тигры стали потягиваться, ворча; Бюсси, не замечавший их, сделал жест удивления.
— Ты не узнаешь их? — спросила царица, улыбаясь. — Ты сделал их сиротами, убив их мать, чтобы спасти меня.
— Детеныши тигрицы!
— Разве можно было дать им погибнуть одним: ведь они не были еще способны совершить греха.
И так как он, казалось, хотел приблизиться к ним, она быстрым движением схватила молодого человека за руку, чтоб удержать его.
— Не трогай их! Иногда они добры, но обыкновенно коварны. Что, если они узнают убийцу своей матери и отомстят за нее!