Билли прищурилась.
— Да ладно! Возьми любой женский журнал и скажи, что женщины там с изгибами.
— А, так эти журналы для женщин. В журналах, которые читают мужчины, женщины с изгибами.
— А что, в журналах для парней есть слова?
Она украдкой улыбнулась ему и до того, как успела это скрыть, он ухмыльнулся в ответ. Мэйсон не наслаждался женским обществом уже очень давно, ещё со времён… Моники.
Её карие глаза казались золотистыми от солнечного света.
— Так, из любопытства, какого типа женщина тебе бы понравилась?
— Невысокая блондинка, которая мало говорит и хочет того же, что и я, — проговорил он, как будто заучил ответ наизусть. Полная противоположность той женщине, что сидела перед ним, которая ещё и была полна вздора. Если бы Мэйсон был на рынке, а он определённо на нем не был, Кристиан бы выбрал женщину, которая бы бросила ему вызов, и которой бы было плевать на его дерьмо и ругань. Он не задумывался раньше о том, что очень много ругался до того, как она сорвалась на него в машине. У его женщины были бы изгибы, и она бы смеялась, как… он потёр висок. Нет, не как его ассистентка, которая точно такой не была. Его ассистентка. И женщина, которая смогла заставить Мэйсона забыть на несколько минут, что вся его сделка уже должна пылать, как огненный шар.
— Я думаю, что тебе подойдёт такая женщина, — она похлопала по месту рядом с собой. — Расслабься, Мэнни. Подойди и присядь на некоторое время.
Девушка разложила коврик и посмотрела прямо наверх.
Он должен вернуться в дом. У него было много вариантов, как уладить дела, чтобы сделка состоялась. Культивировать бессонницу. Но то, как шатенка расслабленно сидела на пригорке, напомнило ему о том, что иногда он хотел просто перестать заботиться о чём-либо на несколько минут. Чтобы его мозг онемел. Чтобы ни хрена не соображал. И не чувствовал. Кроме того, он был голоден, а у неё была еда. Которую она приготовила сама, а значит — это была потрясающая еда.
— Десять минут. Потом я уйду, — сказал он.
Мужчина сел подальше от неё, развернул фольгу с сэндвичем, от которого отказался ранее, и вгрызся в хрустящий хлеб. Сладость инжира в сочетании с козьим сыром, а также копчёная ветчина заставили его желудок работать в полную силу.
Она указала на облако:
— О, смотри! Это женщина на метле. Привет, мам.
Он с любопытством посмотрел на девушку рядом с собой.
— А где сейчас твоя мама?
— На прошлой неделе я получила от неё СМС. Она в Гренландии, спасает каких-то бедных мошек, которые даже не знают, что их нужно спасать. Потом она, вероятно, будет сверять солнцестояние с друидами, — сказала Билли задумчивым голосом. — Мама так и не нашла того, что искала. Мы останавливались в разных коммунах, пока я росла. Она до сих пор повсюду разъезжает.
— Ты выросла в коммунах? — Мэйсон постарался, чтобы голос не звучал шокировано, но слова вылетели из его рта, подобно пуле.
— Да, это было весело, — её лицо приобрело мечтательное выражение. — Там всегда были дети, с которыми мы играли. Я была единственным ребёнком в семье, но никогда не была одинока, — она смотрела в точку, которую он не мог видеть. — Мне понравился тот год, который мы прожили здесь. Это было место, где мы задержались дольше, чем где-либо ещё. Было классно. Я люблю места, где можно пустить корни.
Он собирался подумать про Такахаши и Совет, продумать следующий шаг, когда его взгляд упал на дикого голубя с малиной в клюве, пролетевшего мимо, и приземлившегося на дерево неподалеку. Ещё один попрошайка из коммуны, собирающий ягоды, из которых делают варенье, бл*дь. Он ещё раз откусил от сэндвича и украдкой взглянул на Сорок вторую.
— А что насчёт твоего отца? — спросил Мэйсон и не понял, почему слова вылетели из его рта.
Она выглядела задумчивой, прежде чем продолжила:
— Мама никогда не знала, кем это был. Меня всегда смущала запись «отец неизвестен» в моём свидетельстве о рождении, но так и есть.
Билли выпрямилась и развернулась к псу, который наблюдал за ней, словно та могла исчезнуть из его жизни, и ему придётся бродить по холму, чтобы отыскать её. Она взъерошила шерсть на голове собаки.
— Что насчёт тебя, Мэйсон? Ты близок со своими родителями?
Его воспоминания о маме были менее, чем призрачные; о женщине, которая закутывала его в одеяло перед сном, и делала тугим, как кокон. Всё, что он помнил, был слабый запах увядающих роз и улыбающиеся голубые глаза. Он не знал, реально ли то воспоминание или же он выдумал его. Мэйсон пожал плечами.