Барадж, с непроходящим напряжением, смотрел, как развиваются события. Он ждал того самого момента, когда можно отдавать приказ на конную атаку. Если получится подскочить, ударить, уйти, то русские не успеют ввести в бой другие свои отряды и лишатся части тяжелых конных. Вот при таких раскладах, можно начинать использовать степную тактику с обстрелами издали и уходами, даже не взирая на то, что пространство сильно ограничено. В крайнем случае, можно и за стенами Булгара спрятаться. Ну а когда эрзя осадит Рязань и станет разорять селения у Пронска, Суздаля, Мурома, а так же земли Братства, по-любому наступит время разлада в стане русского войска. Враг ослабнет и можно думать об ответном ударе.
Возникает только вопрос о том, где сейчас половецко-братсткое войско, которое Барадж не собирался недооценивать. Командующий знал, что были замечены русские и половецкие отряды у реки Камы, в направлении Биляра, столицы Булгарии. Но… слишком много было на кону лично у куввада, чтобы он отряжал часть своего войска еще и в то направление. Вот разобьет русских, тогда и остальные отряды Руси выгонит из Булгарии, да так, что возьмет уже и ближайшие русские города до зимы.
— Тяжелые фарисы! — закричал куввад, подняв правую руку, сжатую в кулак.
Тяжелые конные воины Булгарии, называемые на арабский манер фарисами, представляли собой элиту элит войск булгарских. Это были профессиональные всадники, которые могли не просто соревноваться в воинском искусстве с европейскими рыцарями, но и побеждать их. Уже то, что фарисы были вооружены не только копьями, но еще оставались отличными стрелками из лука на скаку, делало их лучшими воинами. И стреляли они отлично, несмотря на то, что булгарские рыцари-боляры-фарисы были облачены доспехи.
Половцы сделали еще три выстрела каждый, когда их отряды, ранее растянутые по фронту, вдруг, быстро, сжались, пропуская вперед грозных булгарских конных, куда как устрашительнее выглядящих, чем половецкие стрелки.
Барадж держал вытянутой руку более двух минут, она начала уже затекать, но куввад не замечал дискомфорта. Боль в лобной части головы куда как больше мучила, чем неудобство руки. Но вот уже изготовились воины…
— Вперед! — прокричал Барадж, разжимая кулак и резко направляя руку в сторону врага.
Земля задрожала, более тысячи тяжеловооруженных воинов пошли в атаку.
Глава 3
Русичи видели, как готовятся к атаке фарисы, оттого и нервничали. Десятники и сотники стоявших впереди православных войск тяжелых конных то и дело смотрели себе за спину, изворачиваясь, приставая на стременах. Все командиры знали, что по врагу должны были ударить пороки, они готовились к этому морально, хотя то место, которым воины елозили по седлу, образно говоря, чувствовало себя неуютно. Боязно было знать, что скоро поверх твоей головы во врага устремятся огненные шары и огромная масса камней.
Нет, в тяжелой русской коннице не было трусов, напротив, эти воины отличались отменной отвагой и смелостью. Но это, когда ситуация понятна. Конная сшибка? Да запросто, такое более, чем привычное дело. Воин знает свой маневр, свои возможности, понимает, чего именно ждать от врага. Но вот так, когда летят камни и постоянно ждешь, что какой-нибудь снаряд обрушится на голову, непривычно, оттого страшно.
Но время шло, и страх уступал место недоумению. Если атаки камнями и огнем не будет, то следует уже отдавать приказы конным ровнять строй и поудобнее брать в руку копье. Тогда русским конным придется принимать врага в неудобной и невыгодной позиции.
Вот кони грозных фарисов, перестали бить землю копытом и двинулись вперед. Строй тяжелых конных воинов, моментально начавший выстраивать фигуру полумесяца, слаженно начинал разгон для атаки. Видна была выучка противника. Иные, осознав уровень военного мастерства фарисов, уже думают не о том, чтобы победить, а чтобы найти возможность к бегству. Но в этот раз мусульманским всадникам противостояли не менее грозные и опасные противники.
— Колья поднимите! Нас же снесут! — закричал какой-то воин в глубине русского строя.
Да, нашелся-таки тот, у кого нервишки не выдержали. Но один из сотников русских конных быстро вычислил крикуна и решил, что, останься тот в живых после боя, переведет паникера в легкую конницу. Пусть на расстоянии стрелы во врага пускает. Как часто бывает, элитные воины кичатсясвоей исключительностью и не признают более никаких бойцов равными себе. Единственно мужским делом командир гридней считал исключительно конную сшибку, и крикуну-паникеру тут места нет.