Я молчал.
— Что молчите?
— Молчу, потому, что сказать не чего, Андрей Николаевич. Правы вы. Надо меня с замов гнать. И оставить мне только Молодёжный центр. Слишком много в нём работы.
Малышев снова посмотрел на меня, написал какие-то цифры на листке бумаги и показал мне.
— 1000, — произнёс я вслух. — Это что это вы написали, Андрей Николаевич?
— Это я не вам пишу, Михаил Васильевич, — сказал Малышев, снова положив на стол листок и, вроде как, продолжая писать нолики и циферки.
— А я думал, это вы мне сумму взятки пишите, которую с меня требуете и требуете. Сказал же я вам, Андрей Николаевич, что взяток я и сам не беру и никому не даю. И вам брать не советую.
Первый бросил на меня прищуренный взгляд.
— Спасибо, Михаил Васильевич, что папки занесли. Я посмотрю и позже сам их занесу.
— Мне можно идти?
— Идите. Только и я вам советую не отрываться от коллектива и не игнорировать совместные мероприятия.
— Тортик с меня, — бросил я и вышел из секретарского кабинета немного нервничая. К сожалению мои «сверхспособности» не давали автоматически «сверхуверенности» и «сверхспокойствия». Да даже простого спокойствия и уверенности, что я действую правильно, у меня не возникало. Да и понимания, как будут развиваться наши с Малышевым отношения дальше. Он настырно пёр буром, требуя с меня мзду и расшатывая мне этим нервы, а я не мог отключить разум от переживаний. Не хватало мне внутреннего покоя. Так называемого дзэна. Какая-то тревога поселилась в сердце, а с тревогой, заметно утекала жизненная сила.
В тот же мартовский понедельник после обеда и тортика с чаем меня из кабинета вызвала Валентина Ивановна и махнув рукой позвала следовать за собой, засеменив в противоположную сторону от кабинетов парткома. Когда мы стали подниматься по боковой лестнице, я понял, что мы идём в библиотеку. Там у окна стоял первый секретарь парткома Салихов Николай Гаянович.
— Здравствуй Миша, — сказал он. — Хотел переговорить с тобой с глазу на глаз.
— Здравствуйте Николай Гаянович.
— Кхм. Первый отдел мне докладывает, что у тебя конфликт с секретарём вашей организации.
— Не знаю ни о каком конфликте, — покрутил головой я.
Салихов вздохнул.
— Хорошо, что ты «не выносишь сор из избы», как говорят в народе. Но первый отдел врать не станет, тем более, что я слышал запись вашего сегодняшнего разговора и там из твоих уст, кх-кх, что-то на фольклор сегодня потянуло, прозвучало слово взятка. Какая взятка? Как понимать твои слова про какую-то тысячу?
— Наши кабинеты прослушивают? — «удивился» я.
— Ты удивлён? — в своё очередь «удивился» он. — Мне сказали, что ты и сам не слишком далёк от… Потому я и откровенен с тобой.
Я обвёл взглядом библиотеку с её высоким потолком и большими окнами и мои губы чуть дрогнули.
— Вот видишь, ты всё правильно понимаешь. Говори всё откровенно.
— Я слышал, что партноменклатуру запрещено включать в списки разрабатываемых объектов.
— О, как! И это знаешь! Ну, значит, правильно доложили. Вы, Миша, не партноменклатура, а комсомол, за которым нужно глаз да глаз и ухо востро держать. Иначе можно загреметь вместе с вами под фанфары. Излагай!
Последнее слово Салихов выбросил, как выстрелил. Пришлось рассказывать всё по порядку. Салихов не морщился, как в прошлой жизни Гаврилов, а просто смотрел в окно, выходящее на корабли, стоящие у причала в бухте Диомид. Порт раскинулся сразу через дорогу. За бетонным забором виднелся «Ильич» — учебно производственное судно, бывший «пассажир», на котором я, будучи студентом, «шёл» в восемьдесятпервом году на Шикотан в свой второй отряд «Голубой Меридиан». Уже будучи женатым, да…
— Ты, понимаю, никому об этом не рассказывал? — спросил Салихов.
Я покрутил головой.
— Но ты, вроде, как предполагал, что вас слушают?
— Предполагал. Я всегда это предполагаю.
— Понятно.
Салихов бросил на меня взгляд.
— Хоть и молод, но уже чувствуется «школа».
— Я книжки про шпионов люблю.
— Ладно-ладно. С Малышевым мы поговорим, но убирать его прямо сейчас было бы, э-э-э, не целесообразно. Никого кроме тебя мы секретарём нашего комсомола не видим, да и не хотелось бы подобную ситуацию обрести с новым, э-э-э, комсоргом. Так что уж лучше тебе самому рулить, раз уж тебе ЦК доверил такой эксперимент. И, ты знаешь, очень у тебя неплохо получается! И комсомольскую работу не заваливаешь особо, и дела в рамках твоего Молодёжного центра у тебя движутся.