Юля улыбнулась и ушла спать, пожелав нам доброй ночи и не напиться. Все двадцать четыре года я люблю ее юмор. И то, что принцессой не притворяется.
Но мы все-таки открыли бутылку виски.
- Паш, давай рассказывай, - произнес я голосом, не терпящим возражений, как если бы общался по работе.
- Да нечего рассказывать.
- Но ведь что-то случилось. Раньше ты такой не был.
- А раньше все было по-другому. Казалось, что я молод и что завтра все изменится. Что оно по крайней мере наступит, это завтра. А теперь я устал. Не могу больше и все.
Раньше я задавал ему вопросы из разряда «Что я могу для тебя сделать?», а потом перестал, потому что это глупо, унизительно и я сам не хотел бы, чтобы кто-то поддерживал меня подобным образом. Я не люблю подбирать слова. У меня с поддержкой вообще как-то туго, так София говорит. Вечно маешься, маешься, ждешь, пока на ум придет что-нибудь человеческое, а оно никогда не приходит. В итоге тянешь до последнего и вдруг понимаешь, что все уже давно покинули комнату, твою жизнь или этот мир. И поддержка твоя уже не в тему, как сказала бы Марина.
Поэтому я, как всегда, промолчал. А когда Паша уехал, лежал без сна две ночи подряд, слушал дыхание жены и смотрел в потолок в мучительном бессилии. Это ужасное чувство: знать, что что-то пошло не так и не иметь возможности это исправить.
На третью ночь я открыл переписку с братом и внимательно перечитал ее на предмет тревожных знаков. Естественно, я ничего не нашел. Мы не имели привычки болтать по пустякам, так что переписка была короткой и до смешного формальной.
Тогда я встал и пошел в кабинет, он же по загадочному стечению обстоятельств импровизированный спортзал младшей дочери.
Десять минут спустя я отправил брату сообщение с единственной цифрой 4.
Он прислал вопросительный знак.
Я почувствовал беспокойство и вместе с тем странное облегчение от того, что он тоже не спит. Я должен был объясниться и, охваченный внезапным, почти юношеским страхом быть непонятым, дрожащими пальцами написал: «Я подтянулся целых четыре раза, Паша!»
Он прислал мне «класс».
Ответ меня не удовлетворил, но я лег спать в предвкушении чего-то грандиозного, с приятной расслабленностью в теле, и всю ночь смотрел цветные сны про старый бабушкин дом в деревне, где сейчас живет мама.
С утра я прочитал новое сообщение от Паши. Он отправил мне цифру 3. А через час – 5 с коротким уточнением: «Завтра будет 10!»
Я вскочил с постели и стремглав бросился в кабинет. Жена, распивавшая кофе на кухне, посмотрела на меня крайне настороженно. Через дверной проем она видела, как я повис на турнике младшей дочери, том самом, на котором ночью подтянулся целых четыре раза.
— Это, конечно, очень будоражит, но тебе уже не восемнадцать. Не подумай, ты все так же хорош, мужчине возраст к лицу, и все такое. Но, может, стоит поумерить пыл? А то такими темпами до завтра не доживешь.
- Нет уж, Юля. Теперь мы все точно доживем до завтра. Потому что завтра будет десять.
[1] Военно-космическая академия имени А.Ф. Можайского в Санкт-Петербурге.
Конец