- Что с тобой?- сонным и в то же время обеспокоенным голосом спрашивает Китнисс, поворачиваясь на другой бок, ко мне лицом. Видимо, я разбудил девушку своим шумом. Медленно тяну руку к её волосам и начинаю успокаивающе и бережно перебирать спутанные ото сна локоны.
Как делала это миссис Эвердин.
- Всё в порядке.- Я шепчу слегка подрагивающим голосом, незаметно перемещая руку чуть ниже и тыльной стороной ладони, дотрагиваясь до её щеки.
Китнисс здесь; она рядом; не в четвёртом с матерью и Гейлом. А здесь со мной, Салли и с Хеймитчем.
Ужасный сон. До сих пор чувствую неприятный осадок, оставшийся после него.
Поспешно притягиваю Китнисс ближе к себе и крепко обнимаю, будто стараясь скрыть от подобных кошмаров. Словно только так могу заверить себя в том, что девушка никуда не исчезнет и её никто не посмеет отнять. Надеюсь, находясь в полусне сейчас, утром она не вспомнит моей паранойи.
Всё в порядке. Теперь всё хорошо.
- Засыпай.
Китнисс успевает пробурчать что-то неразборчивое вроде недосыпа и спокойной долгой ночи, но уже через пару минут я могу отчётливо расслышать её тихое сопение.
Надо же. Она и вправду спит гораздо лучше в моём присутствии.
Пытаясь сосредоточиться на её размеренном дыхании, я не замечаю, как и сам постепенно начинаю проваливаться в дремоту.
Девушка всё равно уже уснула. Поэтому я, наконец, отвечаю шёпотом:
- И тебе спокойной ночи, милая Китнисс.
***
До Нового года остаётся пара дней, когда внезапно Китнисс удосуживается вспомнить о существовании такового праздника.
Этим утром (буквально на следующий день) в уме я как раз прокручивал всевозможные варианты будущего подарка, когда девушка застала меня врасплох своим внезапным ранним визитом.
- Привет. Что-то случилось?- как можно более спокойно спросил я, лихорадочно закрывая блокнот с записями.
- Привет,- вся её уверенность куда-то испарилась и Китнисс теперь уже замерла на месте, неуютно переминаясь с ноги на ногу.
Я выжидающе смотрел на неё, дабы готовый слушать продолжение.
- Ты не занят?- осторожно и как бы между прочим, поинтересовалась она.
Улыбнулся и качнул головой, уже и позабыв, когда последний в действительности был серьёзно занят каким-то делом.
Она одобряюще кивнула и теперь уже увереннее подошла ближе. Так и не удосужившись оповестить о своих глобальных намеченных планах, она просто привычно взяла меня за руку, вынуждая идти следом к прихожей.
- Тогда идём.
Сейчас уже в который раз задаюсь вопросом: зачем ей это понадобилось?
Захотелось почувствовать себя обычной? Пусть всего на одну праздничную ночь отвлечься от плохих мыслей? Собрать всех близких вместе? Не знаю, но в любом случаем мне это нравится.
В гостиной витает приятный запах лесной ели.
Я видел её – большую и нарядную только на главной площади. У нас же в доме на Новый год такой красоты никогда не было.
Китнисс развешивает гирлянды на стенах, я же халатно отношусь в своей обязанности – вместо того, чтобы украшать ёлку, с интересом разглядываю каждую, достанную из ящика, игрушку.
Удивительно, что Китнисс наизусть помнит историю появления в их доме каждой из них.
Смастерил отец, подарок Прим, доставлена из другого Дистрикта… не суть. Я отношусь к этим вещам с трепетом, потому что они важны для девушки.
Не знаю почему, но от приподнятого настроения Китнисс, в душе у меня тоже начинает теплеть в предвкушении праздника.
- Пит,- слегка неуверенно зовёт Китнисс, оборачиваясь через плечо в мою сторону.
- Да?- Её скованность меня настораживает, но я стараюсь не подавать виду и всё так же продолжаю вертеть очередную ёлочную игрушку в руке.
- Можно я, позвоню с твоего телефона, как-нибудь?- Она внимательно разглядывает собственные ладони, как будто говорит с ними, а не со мной.
Я замираю, впоследствии догадываясь, зачем ей это понадобилось.
- Хочешь позвонить маме?
Но ответ мне уже не нужен.
Волей неволей опять вспоминаю свой кошмар, который теперь видится мне почти каждую ночь.
Глядя Китнисс такую: чуть смущающуюся от моего пристального взгляда, с длинной косой, выбившиеся пряди из которой, хочется заправить ей за ушко, с полуулыбкой на губах и, с надеждой выжидающими моего ответа, серыми глазами,- понимаю, что не могу расстаться с этой девушкой.
Но с другой стороны миссис Эвердин всё ещё является её матерью – последним родным человеком, в котором так нуждается Китнисс. И я не должен лишать девушку всего-навсего простого разговора с ней.
- Ладно… Ладно, хорошо. В любое время, ты же знаешь.- Я сонно и устало тру уголок глаза, отвечая ей вымученной улыбкой.
Китнисс сияет в ответ.
- Значит, я могу звонить кому угодно?
Непонимающе киваю, пожимая плечами. Речь идёт о вещах само сбой разумеющихся. Я что могу ставить ей какие-то запреты?
***
Хотя поставил, если бы смог…
- Нет, вряд ли получится,- отзывается Китнисс из соседней комнаты.
Я сижу, нервно постукивая ладонью по коленке. Только не оборачиваться. Не смотреть на неё.
Лучше бы не звонила. Лучше бы и я в конец перерезал этот телефонный провод.
Хотя, что толку? Девушка бы спокойно сделала звонок от Хеймитча. Это даже менее проблематично – ментор бы вряд ли даже заметил.
- Правда, не стоит, Гейл.
С мамой она уже поговорила, а вот от одного упоминания этого имени во мне начинает закипать злость, даже не смотря на то, что девушка разговаривает со своим далёким другом довольно холодно и нерешительно. Она ведь так до сих пор и не знает, кто является настоящим виновником в смерти её родной сестры.
А за что я так к нему отношусь? Ведь в тринадцатом лучший друг и «кузен» Китнисс не делал мне ничего плохого. Напротив, старался помочь, редкими вечерами навещая в больничной палате и разрешая задавать столько вопросов, сколько понадобится для того, чтобы хоть немного просветить мою воспалённую память. Но я всегда знал, что делает он это не из жалости, а лишь для неё.
Теперь уже не приступы, а мысли подгоняют мне воспоминания того дня. Его высекли на площади, и впервые моё сострадание к людям дало брешь. Мне было жаль Китнисс. Не его.
Даже их поцелуй я помню как сейчас, и недоброжелательные чувства теперь принадлежат мне. Они не выбраны из воспоминаний, зато ощущаются гораздо острее.
В который раз я понимаю, что не хочу, не могу потерять Китнисс, хотя после всего, что случилось со мной в Капитолии, даже думать об этом не должен. Да, я мечтал её убить пару недель назад! Ненавидел всеми фибрами души в Капитолии. О чём тут вообще может идти речь? На какую привязанность всё время ссылаюсь? Я потерял доверие к ней, а она ко мне с самого моего приезда в тринадцатый.
Но ведь сейчас я её друг? Девушка сама так сказала. Я её друг. Я её брат. Я её друг. Друг.
Так почему сейчас не могу просто успокоиться?
Старая обида? Нет. Неприязнь? Нет. Личные причины? Нет. Ревность?
- Может быть,- отвечает Китнисс, и по голосу я слышу, что она улыбается. Улыбается так же, как почти каждый день улыбается мне.
Наплевав на все мысленные запреты, я снова оборачиваюсь в её сторону и замираю.
Китнисс стоит в пол оборота, глядя в окно. На свету её волосы кажутся на несколько оттенков светлее, (я точно помню, как прикасался к ним) а одну прядь она по привычке нервно теребит между пальцами, которые когда-то осторожно касались моих ран, полученных в старом доме. На лице нерешительная улыбка, которую она дарит мне каждый день, а её губы то смыкаются, то размыкаются в разговоре, но слов я расслышать не могу. Их заглушают мои мысли. Потому что, не смотря на приступ, я отчётливо помню, как эти самые губы нежно целовали меня. На что я рассчитываю? Так друзей не целуют.
Задумчиво глядя перед собой, девушка и не замечает моего пристального взгляда по началу. Что и хорошо.