========== 25. ==========
Откровения – это показатель чувств. Человек, как открытая книга: никакого притворства, никакой игры, никакой лжи.
Землю под ногами укутал пушистый скрипучий снег. Блестят и сверкают снежинки в свете уличных фонарей. Здесь, в отдалённой местности Дистрикта, улицы почти пустые, и только в окнах почти каждого дома приветливо и тепло горит свет.
Китнисс не торопясь идёт рядом со мной, нервно теребя края персикового свитера, надетого поверх выходного платья. Но свободной рукой она всё также продолжает держаться за мою ладонь.
Никто из нас за это время не произносит ни слова. Образовавшаяся тишина, если не считать отдалённого шума толпы, не приносит никакой скованности и неловкости. Каждый думает о своём, и обычные разговоры кажутся нелепыми.
У меня в голове носится рой мыслей, с которыми я, кажется, не справлюсь уже никогда.
Изредка глядя на Китнисс, вижу только спокойное выражение лица и привычный взгляд серых глаз. Я бы с лёгкость решил, что она абсолютно не взволнована, если бы не пальцы, безостановочно теребящие края свитера.
Чем ближе мы подходим к главной площади, тем шум праздника нарастает всё больше и больше.
Но я бы не прочь отвлечься на чём-то, поэтому уверенно продолжаю идти вперёд.
В конце концов, когда снег под ногами сменяется расчищенной плитчатой дорогой, приходится остановиться уже не мне. Китнисс отпускает мою руку и отходит чуть в сторону, прекрасно понимая, что я следую за ней. В итоге мы приостанавливаем свою небольшую прогулку у края главной улицы, в невысоких деревьях, вдали от домов, но так, чтобы вся площадь была видна как на ладони.
Девушка зябко скрещивает руки на груди и спиной прислоняется к стволу большой сосны.
Её на удивление строгий взгляд смотрит прямо, там, где в середине улицы стоит высокая новогодняя ель, вокруг которой вовсю празднуют жители Дистрикта.
Китнисс выглядит серьёзной и сосредоточенной, что никак не вяжется с её поведением пару минут назад.
Видимо, она тоже неправильно расценила мою задумчивость, потому что начала говорить первой.
- Что будет теперь?- тихо спрашивает она, всё так же продолжая глядеть куда-то перед собой. Я ничего не отвечаю и просто смотрю на неё.
Снежинки в тёмных кудрях волос причудливо блестят и переливаются. Острые черты лица кажутся строгими, но в то же время, такими родными и любимыми. Её красивые, чуть полные губы приоткрыты, словно она собирается сказать что-то ещё, но не решается. Бледную кожу то и дело освещают синие, красные, жёлтые цвета – отсветы запущенных салютов.
В конце концов, девушка переводит стальные серые глаза и, глядя на меня, её взгляд смягчается; становится похожим скорее на серое небо перед солнечным дождём.
Я молчу не, потому что не знаю, что ответить, а лишь из-за того, что не до конца решаюсь произнести правду вслух даже самому себе.
- Я не сердился, Китнисс. И не сержусь сейчас,- произношу на одном дыхании и тоже начинаю смотреть неизвестно куда. Меня захлёстывают эмоции – столько всего нужно ей сказать, но я просто не могу. А от молчания будет только хуже. Сам себе я твержу, что уже не будет момента лучше. Либо рассказать всё сейчас – либо никогда.
Глубоко вздыхаю, стараясь вспомнить уроки из Капитолия - беспринципность и спокойствие на лице.
- Ты знаешь, почему я вернулся в двенадцатый?- зачем-то спрашиваю, прекрасно понимая, что Китнисс не знает ответа. Прохожу чуть ближе к площади так, чтобы даже ненароком не пересечься взглядом с родными серыми глазами.
- Первые недели пребывания в Капитолии были обычными, спокойными. Я понимал, что рядом Энни, Бити, Джоанна – никакой опасности больше нет. Всюду были доктора, пристальное наблюдение и тщательное лечение,- я невесело усмехаюсь, вспоминая, как «добросовестно» принимал выписанные препараты. Кажется, это было вечность назад. - Мне было не о чем волноваться. Малейшие признаки приступа – и всё уже под контролем.
Краем глаза вижу, как Китнисс внимательно слушает мой до боли правдивый рассказ на «ночь откровений».
- Только вот никто не знал, что приступы бывают разными,- сухо продолжаю я.- В первый раз воспоминания застали меня на крыше тренировочного центра.
Китнисс неуверенно переминается с ноги на ногу и собирается что-то сказать, но я уже опережаю её вопрос.
- Лечебный корпус, главный больничный центр города, психушка – называй, как хочешь. Но для меня это навсегда останется тренировочным центром,- коротко отзываюсь я и снова возвращаюсь к начатому.- Приступы, как кошмары тогда стали привычны. Это же было что-то совсем другое. Поначалу я не придал воспоминаниям никакого значения. Только дальше это повторилось вновь, затем и ещё раз. Если приступами я мог нанести вред кому-то, то в этом случае я травил только себя,- глубоко вздыхаю, вспоминая, как реагировал на эти непредсказуемые вспышки воспоминаний.
- Держать всё в секрете долго не удалось. Теперь-то я понимаю, чего добивался доктор, отправляя меня в родной Дистрикт,- жаль только поздновато это осознание пришло,- в тот день, когда я узнал, что с тобой происходит, приступы отошли на второй план. Одна часть меня, всё так же дорожила тобой, Китнисс, и поначалу, нет смысла скрывать, я всеми силами старался от неё отгородиться.
Вздрагиваю, когда чувствую лёгкое знакомое прикосновение хрупкой руки на своём плече.
- Со временем тебе становилось лучше, я же терялся в догадках. Помощь с твоей стороны, касающаяся воспоминаний, и то, что ты делала - всё это окончательно перестало давать мне покоя.
Я оборачиваюсь, чтобы вновь увидеть так знакомые мне глаза. Я понимаю, что теперь уже никогда не смогу успокоиться, пока не встречусь с ними взглядом.
- Я не сразу понял, что означали тепло и трепет, разносящиеся внутри, стоило мне только увидеть тебя, услышать твой голос, заглянуть в твои глаза.
Китнисс с недоверием, лёгким трепетанием и нетерпением смотрит прямо на меня. Осторожно убираю её руку с плеча лишь для того, чтобы взять в свою ладонь.
- И может, когда-нибудь, ты всё-таки расскажешь, как нужно заново любить тебя, Китнисс Эвердин?
В серых глазах не осталось и следа былого испуга, холодными льдинками проявлявшегося в её взгляде. Он растаял, оставив после себя только тепло и воду – слёзы, которые я так редко видел на её щеках.
Я ничего не говорю, просто сжимаю Китнисс в объятиях, а затем чувствую и её нежные руки на своей талии и плечах. Держа её в надёжном кольце рук, мысленно вспоминаю все те моменты, проведённые с Китнисс после возвращения из Капитолия, за которые вновь смог понять, насколько дорога мне эта девушка.
Тот день, когда я в первый раз увидел её в окне соседнего дома. Совсем неуловимо, как дымку, она показалась и тут же исчезла.
Случай, когда я мог потерять Китнисс навсегда. Я до сих пор чувствую лихорадочную дрожь, при вспоминании этого.
Момент, когда я больше не мог вынести её криков по ночам, от которых до сих пор холодеет кровь, а сердце начинает болезненно сжиматься.
Наши совместные прогулки по местам значительной памяти и происшествие в том старом доме в шлаке.
Мгновение, когда я несколько раз был на грани приступа и реальности, но рядом всегда была она. Мне достаточно этого и сейчас.
Я уже знаю, что не смогу причинить боль Китнисс ни завтра, ни послезавтра, ни после послезавтра… никогда.
Но один вопрос всё же не даёт мне покоя.
Я привычно откидываю кудри тёмных волос ей за спину и наклоняюсь ближе к лицу, так, что начинаю ощущать тёплое мягкое дыхание на своей щеке.
И когда я шепчу ей:
- Ты меня любишь. Правда или ложь?
Она незамедлительно отвечает:
- Правда.
КОНЕЦ!
Без “P.S.” на сегодня. Вы и так всё знаете:3