Большая армия Давида двигалась в сторону филистимлян, впереди на белом коне ехал царь. Несмотря на молодой возраст, он одержал много побед и теперь шел на столицу своего главного врага – город Гат. Слава о Давиде распространилась по всему Израилю и Иудее. Десятки тысяч молодых евреев вставали под знамена его армии, желая освободить родину и снискать славу великих воинов. До этого были разбиты враги с севера – сирийцы и арамейцы, а в их столице – Дамаске молодой царь поставил своего наместника. Моавитяне, часто угрожавшие Израилю в прошлом, пали под мощным ударом войск Давида. Царь израильский превратил бывших врагов в своих рабов и плательщиков подателей. Теперь империя Давида распространялась на оба берега реки Иордан, до Евфрата на севере, а на юге – до Красного моря. И только филистимляне на берегах Средиземного моря еще сопротивлялись огромной мощи еврейского войска.
Полки израильтян перешли горы, и перед Давидом открылась широкая зеленая долина с множеством пальм, обрамляющих изумрудные поля, и густыми лесами, которые весело шумели на ветру, вдали темной полосой выступало море. «Что же, эти территории будут украшать Израиль: земля здесь благодатная, но главное – море». Он прекрасно знал, что все двенадцать битв с врагами были выиграны благодаря духу воинов и той невидимой силе, что была послана свыше. «Благодарю тебя, Отец мой небесный! – царь вознес хвалу Всевышнему. – Сегодня последняя битва, и дальше можно начинать строить новую жизнь». Он подал знак и тронулся по узкой горной дороге вниз, в самое логово главного врага Израиля, многочисленное войско двинулось за ним. Впереди, у самого моря, возвышались величественные стены столицы филистимлян – города Гат.
После победы над филистимлянами Давид вернулся героем, толпы израильтян торжественно встретили своего правителя. Крики радости оглушали все улицы, по которым он ехал. На широкой площади было не протолкнуться. Давид взошел на постамент:
– Благодарю мой народ за столь теплый прием. Не я царь, а Бог, возведший меня на царство. И побеждаю я не своею силой, а только потому, что Он мне помогает и дарует победу.
Люди почтенно опустили головы, читая молитвы.
– Наступило время мира, и нам, продолжателям рода Иакова, надо отблагодарить Господа нашего! В захваченном нами небольшом селении хочу построить новую столицу нашего государства и возвести там храм Бога в знак нашей безмерной любви к Отцу небесному, – провозгласил Давид.
***
Город проснулся, как обычно, до рассвета. Солнце еще не встало, а первые одинокие машины неторопливо выезжали на темные пустынные улицы. Фонари не работали вторую неделю, после того как израильские летчики разбомбили подстанцию. В больших многоэтажных домах тоже не было электричества, лишь кое-где в темных окнах тускло загорался свет одиноких свечей. Появились первые прохожие, спешившие с недовольным видом по своим срочным делам. Сладко потягиваясь, на улицы выходили дворники, брали в руки метлы и начинали уборку грязных тротуаров, на которых повсюду валялся мусор и всевозможные отбросы. Город был погружен в тишину, лишь отдельные негромкие звуки доносились со стороны центральной дороги. Один из уборщиков, мужчина средних лет, недовольно качал головой, держа в руках метлу, и бранился себе под нос: «Ну что за люди пошли? Грязные создания, убрать нельзя было за собой, что ли? Мусор бросают из окон прямо на проезжую часть. Эх! Если бы я был мэром города, штрафовал бы таких грязнуль на большие деньги, может быть, после этого до них бы дошло, что так жить нельзя».
Только он взмахнул метлой, как страшный грохот потряс город. Из дворов соседних кварталов с диким свистом в небо вылетали ракеты, оставляя за собой длинный шлейф дыма. Они направились в сторону израильских поселений. Дворник от страха сначала присел, потом упал на землю, в панике схватившись руками за голову. Рев ракет продолжался минут пятнадцать. Послышался звук открывающихся окон, жители, проснувшись от адского шума, выглядывали из квартир, стараясь понять, что опять случилось. Грохот прекратился. Уборщик осторожно поднял голову и начал медленно вставать. Грубо выругавшись, он взглянул на себя – вся одежда была в грязи. Затем посмотрел на небо, которое было покрыто дымом.