– Вы уверены, что это такая уж хорошая идея? – спросил я, чтобы оттянуть время. Я ведь знал, что это очень плохая идея. И еще я знал, что соглашусь. Я хотел увидеть ее еще раз. Чувствовал, что должен увидеть ее еще раз.
– О да, я в этом убежден. – Сказано это было мгновенно, без колебаний. И последние сомнения в том, что Хамболд и Диана тщательнейшим образом отработали это между собой (и, да, вполне вероятно, советуясь с адвокатом), тут же улетучились... – Всегда следует дать пройти какому-то времени, прежде чем главные участники конфликта встретятся – дать им поостыть, однако, на мой взгляд, встреча лицом к лицу теперь облегчит...
– Позвольте мне сообразить, – сказал я. – Вы имеете в виду...
– Завтрак, – сказал он. – Послезавтра? У вас найдется для него время?
«Ну конечно, найдется, – подразумевал его тон. – Просто, чтобы снова ее увидеть... почувствовать легчайшее прикосновение ее руки. А, Стив?»
– В любом случае первую половину дня в четверг я свободен, так что тут затруднений не возникнет. Мне привести с собой моего... моего психотерапевта?
Снова сальный смешок задрожал у меня в ухе, будто нечто, секунду назад извлеченное из формочки для желе.
– А у вас он есть, мистер Дэвис?
– Собственно говоря, нет. Вы уже наметили место?
Я было спросил себя, кто будет платить за этот обед, и тут же улыбнулся собственной наивности. Сунул руку в карман за сигаретой, и мне под ноготь вонзился кончик зубочистки. Я вздрогнул, выдернул зубочистку, осмотрел ее кончик на предмет крови, ничего не обнаружил и сунул зубочистку в рот.
Хамболд успел что-то сказать, но я прослушал. При виде зубочистки я вновь вспомнил, что ношусь по волнам мира без сигарет.
– Простите?
– Я спросил, знаете ли вы «Кафе Готэм» на Пятьдесят третьей улице? – сказал он уже с легким нетерпением... – Между Мэдисон и Парком?
– Нет, но не сомневаюсь, что сумею его отыскать.
– В полдень?
Я хотел было сказать ему, чтобы он сказал Диане, чтобы она надела свое зеленое платье в черную крапинку с длинным разрезом на боку, но решил, что это может оказаться контрпродуктивным.
– Прекрасно, значит, в полдень.
Мы сказали то, что обычно говорят, кончая разговор с тем, кто вам уже не нравится, но с кем у вас есть дела. Затем я расположился перед компьютером и задумался, достанет ли у меня сил встретиться с Дианой, если я не выкурю предварительно хотя бы одной сигареты.
По мнению Джона Ринга, ничего прекрасного здесь не было. Ни в чем.
– Он вас подставляет, – сказал он. – И она с ним вместе. При такой расстановке сил адвокат Дианы будет там присутствовать незримо, а я – ни в каком качестве. Воняет за милю.
«Может быть, но тебе-то она никогда не всовывала язык в рот, чувствуя, что ты вот-вот кончишь», – подумал я. Но, поскольку таких вещей не говорят адвокату, чьими услугами вы только-только заручились, я сказал лишь, что хочу увидеть ее еще раз, посмотреть, нет ли шанса все уладить.
Он вздохнул.
– Не морочьте себе голову. Вы видите в этом ресторане его, вы видите ЕЕ, вы преломляете с ними хлеб, выпиваете немного вина, она закладывает ногу за ногу, вы смотрите, вы мило беседуете. Она снова закладывает ногу за ногу, вы смотрите и смотрите, и, возможно, они убедят вас сделать дубликат ключа к сейфу...
– Не убедят!
– ...и в следующий раз вы увидите их в суде, и все вредное для вас, что вы наговорили, пока смотрели на ее ноги и вспоминали, как они обвивались вокруг вас, будет занесено в протокол. А вы обязательно наговорите много вредного, потому что в ресторан они явятся, заранее приготовив все нужные вопросы. Я знаю, что вы хотите ее увидеть, я способен это понять, но НЕ ТАК! Речь ведь идет не о справедливой ничьей, приятель. Хамболд это знает. Как и Диана.
– Никому повестки не вручали, и если она просто хочет поговорить...
– Не прячьтесь от правды, – сказал Ринг. – На этой стадии веселой вечеринки никто не хочет просто разговаривать, а либо хотят потрахаться, либо отправиться домой. Развод уже совершился, Стивен. И эта встреча – простое и чистое зондирование. Выиграть вы не можете ничего, а вот проиграть – так все. Глупо!
– Тем не менее...
– Вы неплохо зарабатывали, особенно последние пять лет...
– Знаю, но...
– И ТРИ года из этих пяти, – Ринг оборвал меня тем голосом, каким пользовался в суде, словно вдел руки в рукава пальто, – Диана Дэвис не была ни вашей женой, ни вашей сожительницей, ни вашей помощницей в любом смысле слова. Она была просто Дианой Кислоу из Паунд-Риджа и не шествовала перед вами, рассыпая цветочные лепестки или дудя в рожок.
– Да, но я хочу ее видеть.
А то, что я думал, ввергло бы его в полное бешенство: я хотел увидеть, наденет ли она зеленое платье в черную крапинку – ведь она, черт дери, прекрасно знала, что оно – мое любимое.
Он снова вздохнул.
– Я должен кончить этот спор, не то мне придется пить мой обед, а не есть его.
– Идите поешьте. Диетическое меню. Деревенский сыр.
– Ладно. Но сначала я еще раз попытаюсь убедить вас. Такая встреча – это своего рода рыцарский турнир. Они явятся в полном вооружении. А вы явитесь, одетый только в улыбку. Даже без набедренной повязки. И первый удар они нанесут именно туда.
– Я хочу ее увидеть, – сказал я. – Я хочу увидеть, как она. Извините.
Он испустил саркастический смешок.
– Отговорить вас мне не удастся?
– Нет.
– Ну хорошо. В таком случае я хочу, чтобы вы следовали моим указаниям. Если я узнаю, что вы про них забыли и все испортили, я, возможно, приду к выводу, что мне будет проще вообще отказаться от этого дела. Вы меня слышите?
– Слышу.
– Отлично. Не кричите на нее, Стивен. Они могут подстроить так, что вам по-настоящему захочется наорать на нее. Воздержитесь!
– Ладно.
Я не собирался орать на нее. Если я сумел бросить курить через два дня после того, как она ушла от меня – и не закурил снова! – уж как-нибудь я сумею продержаться сто минут и три перемены блюд, не назвав ее стервой.
– И на него не орите. Это во-вторых.
– Ладно.
– Одного «ладно» мало. Я знаю, он вам не нравится, да и вы ему не слишком нравитесь.
– Он же меня даже не видел. И он... психотерапевт. Как он мог составить обо мне мнение, хорошее или плохое?
– Не прячьтесь от правды, – сказал он. – Ему платят, чтобы он составлял мнение. Если она заявит ему, что вы перевернули ее вверх тормашками и изнасиловали с помощью кукурузного початка, он не скажет: «Предъявите доказательства», он скажет: «Ах вы бедняжка! И сколько раз?» Вот и скажите «ладно» с убеждением.
– Ладно, с убеждением.
– Уже лучше. – Но он сказал это без всякого убеждения. Он сказал это, как человек, который хочет перекусить и забыть обо всем.
– Не касайтесь существенных вопросов, – продолжал он. – Не обсуждайте имущественных вопросов даже под соусом «Как вы отнеслись бы к такому предложению?». Придерживайтесь одних сантиментов. Если они озлятся и спросят, зачем вы вообще пришли, если не намерены обсуждать конкретные вещи, отвечайте, как сейчас ответили мне: потому что хотели еще раз увидеть свою жену.
– Ладно.
– А если они тогда встанут и уйдут, вы переживете?
– Да.
Я не знал, переживу или нет, но полагал, что переживу, и еще я чувствовал, что Рингу не терпится окончить этот разговор.
– Как адвокат – ваш адвокат – повторяю вам, что эта встреча – идиотство, и если она всплывет во время судебного разбирательства, я попрошу сделать перерыв только для того, чтобы вытащить вас в коридор и сказать: «Я же говорил!» Поняли наконец?
– Да. Передайте от меня привет диетическому блюду.
– Клал я на диетическое блюдо, – угрюмо отозвался Ринг. – Если за обедом я не могу выпить двойное кукурузное виски, так могу по крайней мере взять двойной чизбургер в «Пиве с Бургерами».