И директор направила на зайца волшебную палочку...
Никогда еще Гермиона Грейнджер так не краснела.
И никогда она еще не видела, как краснеет профессор Снейп.
Пока она стояла с полуоткрытым ртом и распахнутыми глазами, профессор Снейп вежливо сказал:
— Хагрид, мисс Грейнджер, спасибо за чай!
И ушел вслед за директором.
— Гермиона, так ты правда, что ли, не знала, что это профессор Снейп? — заботливо спросил Хагрид.
— Не знала!!!
— Ох, как неловко вышло... Ты это, не сердись на него, он не со зла. Да и не знал он, что зайцем обернется, когда анимагией занялся.
— Ладно, не буду. Как я понимаю, это тайна?
— Ну да... Еще чаю?
— Давай лучше виски!
Ночь была беспокойная. В сне профессор Грейнджер сидела в кресле в гостиной Гриффиндора и держала на руках большого зайца с черными длинными волосами, гладила его и говорила ему всякие глупости... А потом она почему-то уже не в гостиной, а в своей гриффиндорской спальне, и заяц лежит у нее на бедрах, как любил когда-то лежать Живоглот, и тяжесть этого зайца так приятно ощущается, и хочется подтащить его повыше, на низ живота, и она снова говорит зайцу о том, какой он красивый и приятный, и от этого появляется в ее теле уже другая тяжесть, как раз в том месте, куда она никак не решается зайца переложить...
На следующий день она видела профессора Снейпа только в Большом зале за завтраком, обедом и ужином. Сидели они далеко друг от друга и потому не разговаривали.
После ужина он постучал в ее двери.
Разумеется, она его впустила. И неожиданно ощутила фантомную тяжесть на своих коленях и бедрах и другую тяжесть, настоящую, не связанную с весом зайца, но, о ужас, кажется, все же связанную с самим зайцем.
— Мисс Грейнджер, вы вчера назвали меня красивым и милым, я прошу вас забрать свои слова обратно!
— Ладно, — вдруг сказала она, — положите на стол!
— Что положить на стол? — опешил Снейп.
— Мои слова, которые я должна забрать у вас! Вы же их принесли? Мне же не придется спускаться за ними к вам в подземелье?
— Шутить со мной изволите, мисс Грейнджер?
Она пожала плечами.
— А Хагрид вас, между прочим, умным называл! Вы и его попросите забрать свои слова?
— Мисс Грейнджер!!!
Она подошла к нему почти вплотную.
— Хорошо, сэр, я забираю обратно свои слова, что вы красивый и милый! Простите также, что обозвала вас вчера хорошим и славным! Это было ошибкой и больше не повторится!
Потом буркнула: «А жаль!» — прошла к столу и села спиной к дверям и, соответственно, к профессору Снейпу, взяла книгу и открыла ее на первой попавшейся странице.
И что, это все?! Никаких расспросов? Никаких разговоров? Больше не милый, не красивый, и даже не хороший, и не славный?! Вот так все просто?!
Подошел к ее столу. Сел напротив. Откинулся на спинку стула. Сложил руки на груди.
— Вот не надо только давить на меня своей хозяйской позой в моей комнате! — сказала Грейнджер, окинув его взглядом.
— С каких это пор гриффиндорцы перестали меня бояться? — спросил, растягивая слова, профессор Снейп.
— С таких, как закончили школу, возможно. Или с таких, как гладили ваши уши. Или с таких, как вытаскивали вас из силков. Или с таких, когда их стало раздражать, что вы всегда пытаетесь их унизить, даже когда знаете, что сами не правы! Или с тех пор, когда поняли, что вы просто не умеете по-человечески, но-нормальному, общаться с людьми! Нет, вы точно не милый и не славный! Однозначно! Что вы хотите, профессор Снейп? Я уже забрала у вас то, что вам оказалось не нужно! Хотите попросить, чтоб я молчала о вашем новом навыке? Ну так попросите!
Да что же это такое! Второй день все наперекосяк!
Он сел, наклонившись к столу и оперев подбородок о руки, смотрел на нее и думал.
Что он хотел на самом деле?
Может, он хотел рассказать ей свой сон, в котором он лежал на ее коленях уже не зайцем, а своей вполне человеческой головой, и она гладила не его заячьи уши, а его волосы? Или как в этом же сне она прижимает свою грудь не к его заячьему телу, а к его мужскому торсу? Или как она там, же, в том же сне, говорит те же ласковые слова ему человеку?
Или он просто хотел ее видеть?
Но по привычке начал грубить и заявлять себя хозяином положения...