И белка Белочка снова прыгает к глобусу. За вторым золотым орехом.
Он такой легкий, будто сделан из золотой фольги.
— Что ты хочешь спросить?
Майя не знает. Молчит. А Катя забралась на диван с ногами, смотрит свой орех и сосет указательный палец. Облизанный палец хуже просто липкого.
— Так что тебе показать, Майя Бокова?
— А мультик можно? «Холодное сердце два»!
— Мультика нет. Могу показать чудо. Какое хочешь?
— Про любовь!
Ведьма улыбается.
— Ну открывай тогда орех.
Майя садится ровно-ровно, как на уроке мира первого сентября. Внутри ореха крошечный экранчик. А на экранчике — принц. Как в мультфильмах, только не взрослый, а мальчик.
— Хорошо видно? — голос ведьмы звучит откуда-то издалека. В кабинете пахнет розами…
Мальчик-принц кивает. И немножко бледнеет. Постепенно становится не рисунком, а фотографией. Сперва у него костюм как у принца. А потом обычный, школьный. Даже на пиджаке видно пятно от киселя. Андрей всегда разливает кисель…
Экранчик гаснет. Орех закрывается, а потом лопается, как мыльный пузырь.
В кабинете ведьмы пахнет чистым полом. Катя сидит рядом, сложив ладони на коленях. Ведьма сидит за учительским столом. Белка Белочка сидит на шкафу рядом с глобусом и притворяется чучелом.
— Вставайте, я вас на продленку отведу.
— Мы сами, — отвечает Майя.
Она запихивает руки в карманы, и первая выходит в коридор.
— Ты что видела? — спрашивает Катя, когда они спускаются по лестнице. — Я себя маленькую. Как меня Вера в коляске везет и всем говорит, что я ее сестра. А ты?
— Мультик про единорогов!
Катя больше не спрашивает. Или Майя не слышит?
Она первая вбегает в кабинет продленки. Там еще не делают уроки. Играют в лото с бочонками. Бочонков мало, игроков много, поэтому на карточках скрепки, желуди и каштаны.
У Андрея на карточке три желудя, бочонок с цифрой «одиннадцать» и…
— Сорок два! У кого сорок два? — спрашивает Дина.
— У меня!
— И у меня!
— И у меня! — Андрей оглядывается. Скрепки кончились. Он быстро отрывает пуговицу от пиджака.
Майя ахает.
— Все равно он в киселе.
— Восемь! У кого восемь?
Андрей проверяет карточку. Майя смотрит на свою форму. Хорошо, что нижняя пуговица уже совсем болтается.
— Андрей, давай меняться? Пуговицу на желудь?
В кабинете продленки пахнет розами.
— Андрей, а ты меня еще раз можешь назвать Варварой?
Светлана Тортунова. Аккумулятор
— Вот здесь и здесь подпишите.
— Полностью?
— Да. Отлично, спасибо. Теперь наклоните голову. Волосы с шеи уберите. Не дышите… Все, дышите, застегивайтесь. День-два будет болеть, потом чип перестанете ощущать. Можете идти.
— А… Простите, вопрос можно?
— Да?
— У меня ведь совсем малыши. Первый класс. Как же с ними без любви? Ведь учитель…
— Татьяна Елисеевна, вы что, доклад Верховного Управителя на последнем съезде Народных Гонцов не читали?
— Конечно, читала, что вы!
— И что же лучший из нас сказал про школьное образование?
— Главное — это знания и дисциплина.
— Вот именно. Поэтому вне рабочего времени можете любить кого хотите. И не забывайте проходить под рамкой при входе и выходе из школы. Свободны.
— Бабушка, я так не могу! У них внутри словно огонек гаснет! Пришли первого сентября как лампочки разноцветные, а сейчас… Я даже имена путаю — они все становятся одинаковыми! И я ничего, ничего не могу сделать!
— Танюша, но ведь родители их любят? Четыре урока — и бегом к маме на ручки.
— Бабуль, вам в собесе на ежеутренних сходах разве не включают речи Верховного Управителя?
— Ох, внучка, под них так сладко спится…
— С этого года отцам активировали чипы только на послушание и назидание, а матерям — на правильное питание и закаливание.
— Святые угодники. Кажется, я знаю, как помочь тебе и твоим ученикам. Держи.
С тех пор класс Татьяны Елисеевны стал… Разным он стал. Мальчишки шалили. Девочки секретничали. Дисциплина хромала, знания… Читать-считать научились, и хорошо. Но Таня любила их всех, от троечника Пухликова до отличницы Субботиной. И дети не отлипали от своей первой учительницы, ходили стайкой, старались прикоснуться, обнять, подсовывали свои макушки под ее руку. Многочисленные комиссии не нашли никаких нарушений в работе чипа Татьяны Елисеевны, и от нее постепенно отстали.