Зазеркалье
Прелестное утро омрачило известие о смерти моего двоюродного брата. Человек, угрюмый и мрачный будто посыльный смерти вручающий чек о выкупе души, сообщивший мне эту горестную весть, обмолвился лишь о том, что труп передадут со дня на день, после вскрытия. Но при этом ни слова не сказал о причине смерти, лишь передал мне ключи от его дома. То, что именно я получил данное известное делало меня его самым ближайшим родственником. Видимо, родители его умерли, мне это было не ведомо, ибо общение давно прервали. Причиной тому было его слишком ярое увлечение оккультизмом. Мне, как человеку неверующими во всякий сверхъестественный вздор, его бредовые разговоры доставляли в лучшем случае скуку, а в крайнем вынуждали разразиться гневными упреками в попытке вбить в его голову абсурдность своих изысканий. Помниться, всякий раз, когда тот приходил с вычурными идеями, в защиту которых совал под нос пожелтевшие книги и всякий истасканный истертый до блеска во всевозможных углах хлам, вроде статуэток, идолов, медальонов, я поначалу слушал, выражая всем видом искренний скептицизм, пока тот не уйдет, выговорившись или будучи прогнанный мной. Однако он всякий раз возвращался со старыми или новыми, не менее извращенными, идеями, как понимаю по причине отсутствия иных слушателей. Последней каплей было его стремление оправиться в какое-то богом забытое место, гонясь за очередной нелепой выдумкой, в убежденности истинности которого он не сомневался. После чего был выставлен на порог мной, со словами спустится с небес на землю и тратить время на сближение с живыми людьми, а не гонкой за призраками и нелепыми сказками, изложенными в почерствевших книгах полоумными авторами и притянутый за уши не менее полоумными читателями. С того момента от него не было ни весточки.
Час спустя я уже был в его доме. По началу немного обрадованный внезапно свалившемуся наследству и грезившем о собственном загородном домике, я был расстроен увидев что мне досталось. Дом, как и его забор, подпоротый тут и там гнилыми досками, обводивший солидный участок, заросший в большей части бурьяном, были в крайне плачевном состоянии. Отделка некогда бывшая из ровно уложенных досок, обветшала, прогнила и покрылась грязно-зеленым мхом. Чтобы присвоить подобному убогому зданию звание «лачуги» не хватало только соломенной крыши.
Превозмогая отвращение, я зашел внутрь. В углу стояла печь, частью облупившаяся, а частью покрытая черным нагаром с бледно-серыми подтеками. Каким чудом он не стал причиной пожара, неизвестно. Остальной интерьер ограничивался железной кроватью, старым холодильником, электрической плитой, умывальником, столом, да всяким скарбом небрежно сложенным по углам. Увиденная картина, хоть и вызывало отвращение, не удивляла меня, ибо моего брата редко заботила материальная сторона мира, он бы мог прожить всю жизнь на хлебе с водой, лишь была бы пища для его извращенного ума. Благо, освещение было электрическое. Стол, за которым как видно и ели и работали, был завален бумагами, книгами по оккультизму или чем-то вроде того и непонятными приборами, чье назначение я не знал и не хотел знать. Единственное, что привлекло мое внимание был предмет в форме бугорчатого каменного полушара коричневого цвета, сперва принятого мной за половину картофелины. Предмет умещался в ладони, а внутри, с плоской стороны, располагалось что-то наподобие кристалла, правильные грани которого окружали зеркальце на дне. Повертев немного стало ясно, что под любым углом он отражает лишь мой глаз. В нем я сразу узнал геодезический отражатель или сходный ему прибор, видимо, кто-то продал эту подделку под видом артефакта моему суеверному брату. Однако я все же сунул его в карман, найдя в нем некую прелестность, контрастирующий с тем унылым жилищем в котором оно находилось, будто самоцвет в прогнившем ларце. Не найдя больше ничего приятного моему взору, я покинул ветхую хибару.
Проводя суету дня на ногах, я измождённый вернулся в свою уютную ухоженную квартиру, являющееся противоположностью тому убогому жилищу, которое был вынужден сегодня лицезреть, ближе к вечеру обнаружив некую странность. Меня не покидало чувство направленного на меня взгляда, но при отсутствии самого наблюдающего. Этот взгляд не прятался в темных углах или по ту сторону зеркала, также не был смотрящим невидимым духом. Он присутствовал в самой материи этого мира, был частью этих стен, прикреплен к каждой частице вдыхаемого воздуха, пророс в виде мелких глаз с обратной стороны век. От него нельзя было скрыться, ни закрыв глаза, ни уйдя в другой конец света, впрочем, как и увидеть, сколь не всматривайся. Я быстро отыскал тот отражатель, подобранный мной сегодня. В беспокойных раздумьях видя причину в нем. Полагая, что это вовсе не мой отраженный глаз, а глядит кто-то по ту сторону сапфирового зеркальца из иного мира. Но ничего не увидел кроме собственного глаза, как бы его не поворачивал. Поглядев немного я упрекнул в себя, что в порыве страха поверил в те мистические идеи в которых пытался разубедить своего брата. Отгоняя от себя мрачные мысли, медленно шагнул в мир снов и ступил в страну кошмаров. Мне снилось, будто я оказался в каком-то странном месте, где искажено понятие пространства, пол был потолком, а потолок полом, каждый раз я падал и приземлялся на пол, который оказывался потолком, с которого снова падал, снова и снова, пока не проснулся под утро покрывшись холодным потом.