- Есть! – Андрей достал ключи, открыл массивную дверь в Ад Зазеркалья.
Меня встречал старший смены капитан Гена Дюков. Ребята, находящиеся на вахте вытянулись по стойке смирно. Андрей закрыл дверь со своей стороны.
- Всем привет! Вольно!- поздоровался я.
- Здравия желаем, товарищ подполковник!- приветствовал капитан. Со всеми за руку. Потом с Геной прошли в помещение начальника смены.
- Ген, обстановка?
- Только шакал плачет и воет. А так все ровно. Успокоительное кончается для него.
- Скажу санчасти. Передадут. Давай я посмотрю на них, и пойду, раз все ровно.
- Пойдемте, Сергей Александрович!
Мы с Геной пошли на осмотр. У каждой камеры два контролера. Камеры оборудованы пердбанниками в виде решетчатой двери. за ней массивные, усиленные двери самих камер. Контролер открывает решетчатую дверь. Я подхожу к большому глазку и всматриваюсь в каждого. Да, правильно. Тут дожитие. Из большинства постояльцев жизнь уходить постепенно. Кто –то ходит по камере с поникшей головой, не люди, тени. Тени в аду. Подошел к камере Дорофеева. А вот тут интересно… Дед стрелок сидел на табурете. Читал книжку. Но в его облике ничего не изменилось. Не было того, что я называю про себя печатью смерти. Не было безцветных и безучастных глаз. Ничего. Кроме того, что похудел. Не санаторий.
Всего в блоке находилось 6 осужденных. По списку – старожилы. Последним среди них был Дорофеев. Осмотрев все и всех, пошел обратно в кабинет. У ребят начинался обыск.
Всегда, при выходе из блока, хотелось вырваться на улицу. Покурить, подышать. Посмотрел на часы, 10 минут в запасе есть. Вышел в Пугачевский дворик. Закурил. Прогнал про себя обход. Жаль, если приговор Дорофееву оставят в силе. Очень жаль. Но… По другим сомнений никаких не было. Звери. Потом по обстановке в целом. Ладно, крыс мы возьмем однозначно. Только надо такое показательное выступление устроить, чтоб у других колени дрожали. Тридцать раз пускай подумают, прежде чем взять. Сигарета закончилась. Кто-то из посетителей здоровался со мной. Я отвечал, но не замечал их. Закурил еще одну. Немного отпустило. Перед глазами возникла знакомка из метро Аня. Захотелось бросить все к чертям собачьим, перейти Новослободскую, и наведаться, вернее, сдать себя ей в ПНД. Можно и не в ПНД. Но именно ей. И тут я понял. Сережа, ты влюбился. Втрескался на старости лет, втюрился. Короче, попал. Я понял, что именно ее я пущу в свою жизнь. И не захочу отпускать. Конечно, если она сама того же захочет. Да, я тюремщик. Но всему есть предел.
Боже, как на улице хорошо. Даже в нашем дворике, который, по сути, еще в 19 веке был прогулочным для арестантов. Подышав, сбросил с себя все. Кроме воспоминаний о знакомке Анне.
Пошел трудиться дальше.
С новобранцами разобрался быстро. Ребята по виду и сопроводительным заключениям УИН казались нормальными. Остальное покажет время и жизнь. Завизировал оформление. Передал Рафаэлю. Взмыленный после обхода владений, счастливый от пополнения личного состава, Рафаль Кувалдыч лично сопроводил их в отдел кадров.
Трескнул селектор.
- Сергей Александрович, через 20 минут у меня в кабинете. – прозвучал голос шефа.
Удивился. Он еще на месте. Должен быть на подъезде к ГУИН МВД. Интуиция подсказывала что-то нехорошее. Причем, по моей линии. Понимал, о чем пойдет речь. Да, сегодня пятница. Но ведь не тринадцатое, твою дивизию! Закончил текущую писанину. Просмотрел отчетность за неделю, И пошел к шефу. Как и было сказано, через 20 минут.
Олег Михалыч заметно нервничал. Стоял у открытого окна. Курил. На столе открытый кожаный « Дипломат» подаренный нами на день рождения. На столе кроме четыре вскрытых пакета А4 и двух обыкновенных конвертов спецпочты фелдьегерской связи, больше ничего не было. Сейф закрыт.
Олег обернулся. Закрыл окно. Подошел к столу.
- Это то, что я думаю, Олег? – спросил я, скрывая волнение и некоторую досаду.
- Да, Сереж. – ответил шеф. – Вот собирался уезжать. Позвонили сецпочмейстеры. Ждите через 10 минут. Дождался. Две новости. Одна хорошая. Две …сам знаешь, какие.
- Не томи, начальник!
- Дед Дорофеев – Верховный суд РСФСР – отмена вышака. Замена на 15 лет строгого режима без отбывания первых 5 лет в тюрьме.
Класс, подумал я. Есть все же Бог УИН. У него еще есть шанс.
- Говоров и Ленько – Президиум Верховного Совета СССР. Отказ в удовлетворении ходатайства о помиловании. Лысак, визави Дорофеева – отказ в удовлетворении жалобы в порядке надзора Верховного Суда РСФСР. Захочет, пускай пишет в Верховный суд. Не захочет, сам знаешь, составляй акт. – продолжил Олег.