— Лекси, успокойся, милая. Он довольно сильно пострадал, но врачи думают, что с ним всё будет в порядке, — говорит она.
Забрав багаж, она выводит меня из аэропорта и усаживает в такси. Бет говорит водителю куда ехать и поворачивается ко мне.
— Его команда готовилась обезвредить странный предмет на дороге, но он взорвался раньше, чем они приступили. У Джейса ожоги второй степени на груди, а левая нога сломана в трёх местах. Врачи обнаружили внутренне кровотечение. Он всё ещё без сознания, но мозговая активность в норме. Когда я уезжала ему собрали ногу в хирургии.
— И они думают, что он выздоровеет? — тихо спрашиваю я.
Она берёт меня за руку и сжимает её, успокаивая.
— Врач говорит, что восстановление ноги займет много времени, но через пару месяцев он сможет встать и двигаться. С ним всё будет в порядке.
Я с облегчением откидываю голову на спинку сидения. Весь оставшийся путь до больницы мы преодолеваем в тишине. Проходя все инстанции, чтобы увидеться с Джейсом, моё нетерпение нарастает. Когда мы приближаемся к комнате ожидания, Патрик встаёт. Он целует свою жену в щёку и обнимает меня.
— Они только что привезли его из операционной. Он ещё под наркозом, но ты можешь увидеть его, если хочешь. Мы пока сходим за кофе. Что-нибудь хочешь? — спрашивает Патрик, называя мне номер палаты Джейса.
Я качаю головой, и Бет, улыбаясь, сжимает мою руку, затем они разворачиваются и уходят. Я с тревогой иду по коридору и ищу номер его палаты. Мне кажется, проходят часы, прежде чем я наконец-то нахожу её и, сделав глубокий вдох, вхожу. Медсестра поправляет капельницу, и, заметив меня, улыбается.
— Он под довольно сильным снотворным, но может проснуться в любой момент, — говорит она, и я улыбаюсь, когда она выходит из комнаты, оставляя нас наедине.
В комнате тихо, за исключением звуков мониторов, расположенных у кровати. Я придвигаю стул, чтобы следить за ним. Его длинное тело прикрыто простыней до груди. Я замечаю бинты, прикрывающие ожоги, и у меня перехватывает дыхание, когда перевожу взгляд на лицо Джейса. Левая сторона его красивого лица покрыта темным синяком. Ещё одна повязка закрывает лоб и тянется вдоль роста волос. Он выглядит таким раненым и уязвимым, слёзы начинаю жечь глаза.
Я сажусь и беру его за руку. Обессиленная, кладу голову на край кровати и закрываю глаза. Я не уверена, как долго нахожусь здесь, но в какой-то момент чувствую, как под моей рукой шевелятся его пальцы и просыпаюсь. Я поднимаю взгляд и вижу, что его глаза приоткрыты. Он пытается разглядеть меня.
Джейс снова закрывает глаза и вздыхает.
— Похоже, я всё ещё сплю, — шепчет он, хриплым голосом. — Или мне дали действительно хорошие лекарства, и я вижу не то, что должен. Да, должно быть, от снотворного мне мерещится моя красавица.
— Джейс…— начинаю я, но он меня прерывает.
— Нет, нет, не говоришь. Я имею виду, говоришь, но не то, что чувствуешь, поэтому сейчас подержи рот на замке. Может, ты и нереальна, но я, черт возьми, собираюсь рассказать, что чувствую, — взволновано говорит он, видимо, не до конца придя в себя.
— Джейс, я… — начинаю говорить я, прежде чем он огрызается.
— Молчи, женщина. У тебя был шанс сказать, несколько недель назад, но ты промолчала, поэтому сейчас моя очередь. Я люблю тебя. Я чертовски сильно люблю тебя. И знаю, что ты тоже любишь меня. Почему тебе, чёрт возьми, трудно это сказать? Только раз я хочу услышать это. Только раз, перед тем, как мне придётся тебя отпустить… — говорит Джейс, и его голос затихает с последним словом.
— Я люблю тебя, Джейс. Я люблю так сильно, что не могу описать, — открываюсь я.
Джейс снова вздыхает, и его рука выпадает из моей. Сквозь сон он бормочет грустным голосом:
— Если бы это было в реальности, — и ускользает в глубокий сон.
Джейс
Я слышу голоса и пытаюсь открыть глаза. Во рту сухо, как в иракской пустыне в середине лета. Дважды моргнув, я вижу маму, спящую в углу, и отца, читающего газету. Папа замечает, что я открыл глаза, и трясёт маму, чтобы она проснулась. Я прочищаю горло, мама подходит ко мне с чашкой воды и подносит к моим губам соломинку. Я пью и полощу рот. Глотнув с облегчением, я пытаюсь улыбнуться. Резкая боль в челюсти заставляет скривиться, и мама с жалостью смотрит на меня.
— Дорогой, тебе нужно успокоиться. У тебя синяки, — говорит она мне.
Я осматриваю комнату, вспоминая, что видел Алексу, когда очнулся. Но любые надежды, что это был не сон, исчезают, когда я её не нахожу. Жестоко, что я наконец-то услышал от неё, что она меня любит, но это оказалось сном. В этот момент открывается дверь, и входит врач с моей картой.