— Готов ли ты к тому, что увидишь? Эти места могут повредить разум непривычного наблюдателя.
— Я привык к странностям, — сухо ответил Аид. — Провёл достаточно времени в зажигалке с живым огнём, чтобы адаптироваться к парадоксам.
— Тогда пойдём, — сказал Малик, поднимаясь. — Но предупреждаю — то, что ты увидишь, может изменить твоё представление о природе реальности.
***
Путешествие к зоне концептуального хаоса заняло то, что в обычных условиях можно было бы назвать часами, но время здесь текло по своим законам. Аид обнаружил себя стоящим на краю... ничего.
Не пустоты, не тьмы — именно ничего. Места, где понятие "существование" теряло смысл. Смотреть на него было болезненно, словно глаза пытались сфокусироваться на чём-то, что не могло быть воспринято.
— Это началось три века назад, — объяснял Малик, стоя рядом с ним. — Сначала это была крошечная точка размером с булавочную головку. Теперь зона охватывает целый сектор галактики.
— Что там было раньше? — спросил Аид.
— Цивилизация математиков-философов, — ответил Люмен. — Они пытались доказать несуществование парадоксов путём создания абсолютно логической системы мышления.
— И им это удалось?
— Слишком хорошо. Они создали логику настолько совершенную, что она опровергла собственное существование. Когда система достигла критической точки сложности, она просто... исчезла. И забрала с собой часть реальности.
Аид пытался понять масштаб катастрофы. Целая галактика, стёртая из существования не разрушением, а логическим парадоксом.
— А эти зоны распространяются?
— Медленно, но верно, — кивнул Малик. — Каждый раз, когда кто-то в соседних регионах пытается понять, что произошло, парадокс заражает их мышление. Как концептуальный вирус.
— И вы не можете это остановить?
— Наши обычные методы основаны на причинно-следственных связях, — объяснила Серафина, появляясь рядом с ними. — Но в зонах хаоса эти связи не работают. Нельзя исправить то, что никогда не ломалось, и нельзя создать то, что уже никогда не существовало.
Аид долго смотрел на невозможную пустоту, обдумывая проблему.
— А что если подойти к этому не как к проблеме, которую нужно решить, а как к новой реальности, которую нужно принять? — предложил он наконец.
— Что ты имеешь в виду?
— Возможно, эти зоны — не ошибка, а эволюция. Новый тип существования, который мы просто не понимаем. Вместо того чтобы бороться с ними, может быть, стоит научиться с ними сосуществовать?
Хозяева переглянулись. В их взглядах Аид прочитал удивление и... надежду?
— Интересная перспектива, — медленно сказал Малик. — Никто из нас не рассматривал ситуацию под таким углом.
— Но как можно сосуществовать с тем, что отрицает само понятие существования? — спросила Умбра.
— Найти общий язык, — ответил Аид. — Создать переходную зону, где наша логика постепенно трансформируется в их нелогику. Мост между реальностью и... чем бы это ни было.
— Ты действительно думаешь, что это возможно? — спросил Люмен.
— Я не знаю, — честно признался Аид. — Но когда-то я думал, что невозможно примирить индивидуальность с коллективным сознанием. А потом создал пограничную зону, где они сосуществуют.
Он повернулся к Хозяевам.
— Но для этого мне понадобятся ресурсы. Полная поддержка Инферно. И свобода экспериментировать.
— Всё это у тебя будет, — пообещал Малик. — Если ты согласишься стать одним из нас.
Соблазн был огромным. Возможность решить проблему космического масштаба, снова почувствовать себя нужным, обрести цель...
— А что, если я ошибусь? — спросил Аид. — Что, если мои эксперименты только ухудшат ситуацию?
— Тогда мы найдём способ исправить ошибки, — ответила Серафина. — Вместе.
— Вместе, — повторил Аид, и в этом слове было что-то болезненно знакомое. Так же говорила зажигалка, когда они планировали свои первые совместные проекты.
— Мне нужно время подумать, — сказал он. — Наедине. В привычной обстановке.
— Конечно, — кивнул Малик. — Мы вернём тебя в зажигалку. А когда будешь готов дать ответ...
— Я дам знать, — закончил Аид.
Реальность вокруг него начала размываться, готовясь к переносу. Но перед тем как исчезнуть, он услышал последние слова Малика:
— Подумай об этом, Аид. У тебя есть шанс снова изменить мультивселенную. Только на этот раз — к лучшему.
***
В зажигалке Аид остался наедине со своими мыслями. Пустые стены больше не казались гробницей — они стали местом для размышлений, убежищем от внешних влияний.
Он сел в центре камеры, закрыл глаза и попытался представить два возможных будущих. С его участием в Инферно и без него.
Видения пришли сами собой — то ли дар Малика, то ли способность, которую он развил за тысячелетия одиночества.
В первом видении он сидел на троне Хозяина Огня, принимая решения о судьбах галактик. Его реформы преобразили Инферно, сделав его более эффективным и гуманным. Конфликты в мультивселенной решались быстро и с минимальными жертвами. Зоны концептуального хаоса были стабилизированы, превращены в места, где возможно и невозможное существовали в гармонии.
Это было будущее порядка, эффективности, контролируемого прогресса. Но в нём не было места для спонтанности, для неожиданных открытий, для красивых ошибок, которые иногда приводят к великим прозрениям.
Во втором видении он видел себя отклоняющим предложение Малика. Инферно продолжало работать по старой системе, менее эффективно, но и менее жёстко. Зоны хаоса росли, создавая проблемы, но также и новые возможности. Мультивселенная была менее упорядоченной, но более живой.
А он... он возвращался к одиночеству в зажигалке. Но это одиночество больше не казалось тюрьмой. Оно было выбором, формой свободы, возможностью оставаться собой.
— Что бы ты сделала? — спросил он вслух, обращаясь к памяти зажигалки.
В ответ тишина. Но в этой тишине он почувствовал отголосок знакомого присутствия.
*Ты знаешь ответ*, — показалось ему, что прошептал знакомый голос. *Ты всегда знал.*
Аид открыл глаза и посмотрел на стену, где когда-то сияла их первая совместная руна. Теперь там была только выемка в камне, но она всё ещё излучала слабое тепло.
— Да, — сказал он. — Я знаю.
Он встал и подошёл к стене, прижав ладонь к месту, где когда-то была руна единства.