— Что тут происходит?
— Рафи поплохело и он случайно облился горячим чаем, рассердился и… и вот. Не скажешь, сколько времени? Он разбил часы.
— Восемь вечера.
— СОФА!!! — раздалось грозным басом. — СОФИЯ!!!
— Д-да, моё сладенькое солнышко? — нервно улыбнулась Софит.
— Иди… сюда… иди ко мне…
Она пошла к лестнице, а я следом. Тут к нам выскочил Раф. Весь лохматый, с щетиной, в измятой грязной рубахе расстёгнутой на несколько пуговиц в области живота, порванных джинсах, с бешенными глазами. Я аж испугался от неожиданности. Рафаил нахмурился, увидев меня.
— Пошёл вон!
— Дорогой, любимый, всё хорошо, Сэм просто зашёл тебя проведать, — заговорила Софа, слегка вытягивая руки, как бы прося его не бросаться. — Он же волнуется за тебя, мой пухленький. Не волнуйся, всё в порядке.
— Брысь!!! — рявкнул он, перескочив через четыре ступеньки и отведя за себя Флейм, скаля зубы. Я видел, что у него стали очень большие клыки, и вообще все его зубы просто блестели. Как у того оборотня, что его укусил. — Сгинул из моего дома!
— Это её дом, — я кивнул в сторону Софы.
— Иди сюда! — он замахнулся.
— Рафи! — Флейм взвизгнула, повисла на его руке и обняла за большой круглый живот. — Милый, сладенький, розанчик, спокойнее! Пирожочек, не нервничай, ну прошу тебя, пожалуйста. Зайчик, кексик, волчонок, ну иди ко мне.
Она стала целовать его. Тот вроде слегка унялся, но продолжал враждебно на меня смотреть. Через несколько минут он пошатнулся и опёрся рукой на стену.
— Рафи?
— Что с тобой? — спросил я.
— Плечо… ргх, ай!
Он сполз на пол и лёг на лестнице. Софа взволнованно опустилась, расстегнула рубаху полностью и приспустила на левом плече. След от укуса сильно покраснел и опух. Рафаил часто дышал и стонал от боли. Я не знал, что делать, и от этого слегка паниковал. Софа села рядом и положила голову Рафа себе на колени. Поцеловала в лоб, поглаживая по лбу, и взяла за солидное, знатно выпирающее даже лёжа пузцо, и обняла, целуя в пухлую щёку.
— Дыши, дорогой, — ласково заговорила она, лаская его брюхо и плечо. — Спокойнее, дыши и не нервничай. Я здесь, тебе ничего не угрожает, всё хорошо, мой пончик. Я рядом, сладенький. Я с тобой.
— Софа… ргх… Софа… — хрипел и стонал брюнет, сбивчиво дыша и накрывая её руку на своём животе.
— Что, миленький?
— Я… мне… твой запах…
— Чшш, — она поцеловала его пылавшее плечо. — Я тут, глажу твой животик, я никуда не денусь, веришь мне?
— Мгм, — он повернул голову, улёгшись щекой на её левом бедре и слегка потёрся об него. — Горячо…
— Потерпи чуточку, сладенький, совсем скоро станет полегче.
Он вздохнул и закрыл глаза. Задремал. Софит сидела и ласкала его, бережно обнимая. Подняла на меня глаза.
— Осталось четыре часа. В полночь он начнёт превращаться.
— Ты не боишься, что он может тебя убить?
— Не убьёт, — негромко сказала она, проходясь по волосам парня ладонью.
— Почему? И ещё, о каком запахе он говорил?
Софит поджала край губ.
— Я говорила, что у него обострилось обоняние. Он хорошо чувствует мой запах, об этом он сказал.
— Ладно, фиг с запахом, с Рафом что сейчас делать? Не оставлять же его превращаться в жуткую херь прямо в доме.
— Да, он всё тут перебьёт, — она погладила его пузо. — Скорее всего он будет довольно крупным и неповоротливым, пока не привыкнет к новым габаритам.
— Не особо новым с его-то комплекцией, — съязвил я. Она осуждающе посмотрела на меня. — Ладно, хорошо, новым.
— Нужно отвезти его подальше от города, чтобы он никому не навредил. Помоги его поднять, только укус не трогай, он сильно болит.
Софит аккуратно взяла Рафа, сцепив руки на груди, а я встал над ним и начал поднимать. В итоге эту тушу мы еле-еле дотащили до двери и прислонили к стене. Как же мне сейчас хотелось подсказать ему, что пора бы прекращать перекусывать пончиками и обедать чизбургерами. Флейм бережно поцеловала шерифа и сбегала наверх. Вернулась она с небольшим рюкзаком, в котором была одежда и обувь.
— Это зачем? — не понял я.
— Одежда изорвётся, когда он превратится, не идти же ему потом голым домой.
— А… ну да, логично.
— Я сейчас вернусь, посиди тут с ним.
Она выбежала на улицу. Вернулась она через минут десять верхом на породистом и массивном чёрном коне. Как же сейчас не хватало машины.
— Погоди, он вас двоих выдержит? — напрягся я.
— Он сильный, сможет, — Флейм спрыгнула на землю. — Теперь самое сложное.
Да, затащить Рафаила на спину бедного коня. Мы подтащили его к животному, потом, пока я его придерживал и едва не крыл матом за то, что он такой толстый и тяжёлый, Софа села на коня и, сцепив руки на груди парня, потянула сажать перед собой. Я надеялся, что мы уложим его поперёк, но тогда пузатый шериф просто съедет и придётся снова с муками его поднимать. Поэтому мы с ней всё-таки подняли Рафа на коня. Он воистину оказался довольно сильным, ибо выдерживал две с половиной сотни веса на своей спине. Софа полулёжа устроила Рафаила, он откидывался ей на грудь, девушка придерживала его с полных боков, держась за уздечку. Затем на свою лошадь запрыгнул я, и мы поскакали в сторону леса, за который уже опустилось солнце и из которого приходила ночная мгла.
====== Полнолуние ======
Мы приехали на небольшую полянку, где снова с болью возились с жирной тушей Рафа. Я потом обругаю себя за то, что в таких грубых формулировках думал о друге, но сейчас у меня просто болела спина и отваливались руки от поднятий ста сорока пяти килограммов с непривычки. Софит положила голову Гранде на свои колени и ласково взяла за щёки.
— Что теперь? — спросил я, ложась на траву и выдыхая от облегчения, что больше пузатого шерифа таскать не придётся.
— Будем ждать. А, и ещё кое-что… у меня к тебе просьба.
— Я его больше не понесу!
— Нет, другая. — Софа потянулась к рюкзаку, покопалась там и вынула небольшой чёрный ствол. Протянула мне.
— Ты… чтобы я его… — растерялся я.
— Нет! Нет, не его конечно! дурак блин, стала бы я просить стрелять в собственного парня?
— Ладно, пардон, что я подумал о самом очевидном.
— Сэм, ты… — она осеклась и вздохнула. Всунула мне в руку пистолет. — Там серебряные пули. За Рафи я ручаюсь, он тебя и меня не тронет, я хотела просить не о нём. Пожалуйста, если явится укусивший его оборотень, стреляй в него, но целься получше.
— Конечно, хорошо, — я взял оружие двумя руками и проверил количество пуль. Их не очень много, нужно постараться не промазать.
— Спасибо, Сэм, — облегчённо вздохнула рыжая, поглаживая пузцо шерифа. Поцеловала его щёку. — Какой же ты горячий, сладенький.
Я из любопытства взял его руку. У него был дикий жар.
— Никогда не думал, что человек может быть настолько горячим, — отметил я.
— Он уже не человек. Перед первыми превращениями всегда подскакивает температура.
— Я больше не могу, откуда ты всё это знаешь? Каким образом?
Софит вздохнула, взяв руку Рафи и поглаживая её.
— Только ему не рассказывай, я сама потом скажу.
— Хорошо, — напрягся я.
— Я знаю, потому что… потому что… та омега, которая вас спасла, и из-за которой Рафи может снова пострадать… это я.
— Ч… чт… что? — опешил я.
— Я оборотень.
В голове всё связывалось воедино. И тот раз, когда она ходила с перевязанной рукой, а ночью оборотня подстрелили в эту же лапу, и её вид, когда она прибежала к Рафу в больницу прихрамывая и в мешковатом свитере, ведь той ночью её потрепали и она прятала раны, и отмазки, чтобы не брать в руки серебряные пули.
— Ты… ты убила их…
— Нет! Сэм, это не я. Ты ведь спрашивал, помнишь?
Я стал вспоминать.
— А… но почему живность? За что?
— Это голод. Оборотням нужно человеческое мясо, но если такого рядом нет, приходится есть лесную живность. Я долго охотилась в лесу, вскоре зверьё сбежало, тогда я полтора года никого не трогала и потом сорвалась. Я убила корову. Съесть её полностью до утра я не успела, но я была голодная, поэтому я вырыла себе нору. Про неё писали в материалах, что ты читал. Туда я стаскивала убитых свиней, кур, коз и остальную добычу. Но людей я не трогала, Сэм.