– Охренеть! – Рыжая даже открыла рот от удивления. – Дружище, это версия! Я бы попробовала!
ДВА ГОДА НАЗАД
(по ощущениям личного времени)
Порывистый ветер дул всегда в одном направлении, неся в себе цветные всполохи. Только тогда можно было что-то разглядеть вокруг. Хотя, что тут разглядывать? Другим источником света служили огни Святого Эльма, прилипшие к наэлектризованному горизонту. Служили – слишком сильно сказано! Были, и всё, пустой атрибут, не способный стать даже ориентиром. Дорога, всегда прямая, всегда одна и всегда перед тобой, в какую сторону не повернись.
Последние слова Безликого, открывшего проход, у каждого звучали в сознании всегда: «Чтобы понять Следствия, наблюдайте за Причинами».
Там, где все очутились, пройдя через сгусток мрака, не обнаружилось ничего, кроме ветра, цветных всполохов, тусклых огней на горизонте и дороги, с которой невозможно свернуть. Даже смертей и возрождений тут больше не было. Ни тварей, ни кругов из лиловых огней, ни строений, ни следов чьего-то присутствия. К голоду привыкли через месяц… наверное через месяц. Жажда превратилась в монотонный вой раньше. Слова звучали глухо, теряясь в вечном сумраке. Проще всего оказалось общаться, обмениваясь мыслями напрямую друг с другом или со всеми одновременно. Линки любых конфигураций больше не требовались. В общем ментальном эфире присутствовали все и всегда. Даже во сне. Сон оказался самой стойкой из привычек, но и он перестал быть необходимостью где-то через полгода. Лишь внутренний метроном продолжал отсчитывать мерные доли тактов-близнецов унылой однообразной партитуры.
Дорога вела вперёд. Вперёд? Все возможные направления сливались в одно, повороты и изгибы неминуемо спрямлялись. Люди продолжали двигаться. Иногда приходила мысль, что движение – такая же иллюзия, как и всё вокруг. Поначалу пытались повернуть назад, но быстро поняли, что нет разницы в том, куда двигаться. Само понятие вперёд-назад, как и любое другое направление, утратило смысл. Пытались двигаться в разных направлениях, чтобы разойтись, постараться удалиться друг от друга, насколько это возможно. Все старания оказались тщетны. Похоже, большинство известных законов, которым должно подчиняться пространство, тут не работали.
Устроили небольшой привал… хотя, и это понятие утратило прежнее значение. Часть группы могла остановиться, присесть, прилечь. Другая часть продолжала двигаться, но все так или иначе оставались недалеко друг от друга. Следствие было очевидным, по крайней мере так казалось, причины очередной раз остались непостижимы. На привале каждый думал о своём, пока Скар не почувствовал нечто странное. Ему показалось, что в окружающем пространстве появились разрывы. Его ощущения передались остальным, кроме Рыжей.
В серо-охряных отблесках, сопровождавших участившиеся порывы ветра, можно было разглядеть Рыжую, сидящую на обочине. Рядом лежала большая собака, положив голову девушке на бедро.
– Откуда?
– Это моя Кайса. Она жила со мной в реальном мире. – Рыжая мысленно отвечала на вопросы, которые остальные пытались задать. – ТАМ её давно уже нет. Но, в последнее время я часто думала о своей собаке и очень скучала. Вот, она и появилась. Наверное поэтому.
– Давно?
– Не знаю. Задумалась глубоко. Очень грустно стало. Кайса, когда мы ТАМ были, чувствовала, что мне грустно и приходила. Всегда приходила…
– Реализация глубинных привязанностей?
– А, пофиг! ТУТ она настолько же реальна, как и я сама. Какая разница откуда и как?
Девушка не успела договорить. Новый порыв ветра полыхнул ультрамарином. Собаки и её хозяйки больше не было. На ментальный посыл и банальный крик Рыжая не отзывалась. Горизонт с его огнями приблизился на несколько шагов. Круг прилипших к нему огней стал плотнее.
Несколько дней ничего не происходило. Куда исчезла Рыжая никто не знал, однако надеялись, что истёк, наконец, срок её заточения в симуляции. Месяц, растянувшийся на много лет. Возможно, это последняя локация безумного искусственного мира. И, так или иначе, именно тут находится тот самый вожделенный выход.
Следующим пропал Тарас. Ветер играл всполохами багрово-чёрного. Странно, как удалось в темноте разглядеть этот оттенок, однако никто не усомнился в том, что цвет действительно багровый, переходящий в кромешный чёрный. Как это произошло никто не видел, только почувствовал, что кольцо горизонта стиснулось ещё немного.